107
Лучше поздно,чем никогда.
Холодно. Как же холодно, когда идешь «дорогой смерти» к шурфу шахты № 5В четверг, 14 февраля, исполнилось ровно 70 лет со дня освобождения Краснодона от фашистских захватчиков. Наш специальный корреспондент отправилась туда, в шахтерский городок, где погибли герои «Молодой гвардии», совершив свой бессмертный подвиг.
Этот очерк — продолжение серии публикаций о подвигах Великой Отечественной, которые нашли широкий отклик и вызвали большой интерес на нашем сайте. Уже вышли очерки о концентрационном лагере Освенцим, о Зое Космодемьянской. О взрослых не по годам пионерах-героях написали трогательные эссе юнкоры нашей газеты. Взгляд на жизнь и подвиг героев, попытка увидеть и показать историю глазами молодого поколения придают этим рассказам особую ценность.
Поезд «Москва — Луганск». «Тук-тук, тук-тук» — отстукиваем вместе ритм. Он — по рельсам, я — по столу. Сосед выведывает, как на допросе, — куда, зачем. Не говорю. «Тук-тук» — уже в груди. Волнуюсь. Месяц назад в шкафу, на запыленной полке съемной квартиры нашелся томик «Молодой гвардии». Пожелтевшие страницы — как откровение. Мне стыдно перед старшим поколением — об этих ребятах я почти ничего не знала. Признаюсь любопытному соседу: «Я еду в Краснодон, на могилу молодогвардейцев».
— «Молодая гвардия»? Вот бред! — хмыкает сосед по купе. — Не то чтобы я не верил… Читал. Но кому это надо? — 29-летний попутчик с бессмысленной улыбкой отводит взгляд в окно.
«Тук-тук, тук-тук» — бьет по голове. Слова застряли в горле. Вагонные споры — последнее дело… Проглотила, не разразившись и плевком нескольких слов в защиту.
Юрист, артистка, космонавтДорога на Краснодон. Поля, поля, кое-где стыдливо прикрытые белоснежной тряпицей. На горизонте, как пирамиды, появляются и исчезают терриконы, застывшие у шахт. Серые комья земли, черные деревья, беспросветное мутное небо. Точно черно-белые хроники отгремевшей войны. Вот-вот музыку в салоне маршрутки заглушит рев черных глянцевых мотоциклов. И только оранжевые крыши заправок да разговоры пассажиров возвращают назад, в реальность.
— Один до Молодогвардейска! — женщина протягивает водителю пеструю бумажку.
Молодогвардейск… Их именами названы улицы, библиотеки, издательства, поезда и города. Заучивала, повторяя несколько раз, как скороговорку — Кошевой Олег, Сережа Тюленин, Люба Шевцова, Валя Борц, Ульяна Громова и Майя Пегливанова, Витя Третьякевич и Ваня Земнухов...
«Тук-тук» — стучат каблуки по холодной плитке музея «Молодой гвардии» в Краснодоне. Ребята смотрят с черно-белых фотографий. Вот их записки под стеклом, тетрадки, вещи. По характеру — такие разные. Как пуговицы в шкатулке рукодельницы: кто рассудительный не по годам, а за кем нужен глаз да глаз.
— Сережа Тюленин — ой, какой хулиган был! — паутинки морщин Тамары Михайловны Фоминой пляшут от улыбки.
Двоюродная сестра молодогвардейки Майи Пегливановой. Живая легенда. Свидетелей тех лет почти не осталось — в прошлом году у нескольких не выдержало сердце, уходили один за другим. Но Тамара Михайловна еще находит силы. В 41-м Тамаре было всего шесть. А сейчас — седые волосы выбиваются из-под платка. Здоровья нет, но говорит с охотой:
— Пришла как-то бабушка и жалуется дедушке: «Увижу этого Сережку, я ему уши надеру! Опять яблоню обнес». А дед: «Успокойся, подумаешь, ветку сломал. С таких бандитов потом герои будут».
Как в воду глядел. Сережка, конечно, хулиганил — девчонкам лягушек в подол завязывал, в кино умел пробраться без билета, но какой же честный и отчаянный был парень.
— Ненавидел предателей. То кинет камень в их сторону, то обзовет. Ничего не боялся. Невысокого роста, щупленький мальчишка. Хулиганом считался, но по сравнению с современными дебоширами — ангел, — еще один штришок к портрету от сотрудницы музея Людмилы Косинской.
В наш разговор вплетается шарканье десятков ног в бахилах — за два часа это уже третья группа школьников. Перешептываются. Теперь и они знают, какой романтичной была Уля Громова — казачка из Первомайки, которая до последнего вела дневник. Когда фашисты уже хозяйничали в городе, в тайной тетради появилась фраза: «Гораздо легче видеть, как умирают герои, чем слушать вопли о пощаде какого-то жалкого труса» (Джек Лондон). В страшном 43-м во время пыток немцы так и не дождались мольбы Ульяны о пощаде.
Как удивительно, больно и обидно — если б не война, был бы в шахтерском городке свой космонавт. Ведь Степа Сафонов грезил о далеких планетах и хвостатых ледяных кометах. Знали бы сельчане юриста-философа Ваню Земнухова, гордились бы политиком Майей Пегливановой, ученым-селекционером Сережей Левашовым. Люба Шевцова когда-нибудь могла бы собирать, как бы сейчас сказали, стадионы. Артистка, бунтарка, «Сережа Тюленин в юбке». Ответственная. Бедные были те мальчишки, что сдуру вырывали цветы из клумбы, над которыми корпела Люба. Малый, большой — все получали кулаком по носу от бойкой девчушки.
Мечтали, любили, могли... И всегда одно «но» — если б не война... Парнишки бросились на фронт, но их не взяли — «зеленые» еще… И с летным училищем промашка. А как хотели «громить врага своей Родины с воздуха». Не получилось.
Проклятые подаркиДля небольшого Краснодона шахты — это жизнь. И смерть. Местные рассказывают: уходя на смену, мужья, отцы не закрывают молча дверь, бросив дежурное «пока» или «до завтра». Всегда «до свидания». А будет ли оно, свиданье?
Все началось с казни 32 шахтеров. Жестокость, с которой эти дети не могли смириться. А как терпеть, как не сжать ладонь в кулак, когда отца живьем закапывают в парке, в том парке, где вся семья гуляла на годовщину Октября? Так появилась «Молодая гвардия». Печатали на россыпи свинцовых литер, что остались в разгромленной типографии, листовки, сожгли здание биржи вместе с документами — так родные, соседи не были угнаны в Германию.
— Иногда мы с Майей ходили в поселок Краснодон. И бабушка часто зашивала воротник пальто сестры. Зачем — я не понимала. Спрашивала: «Бабушка, ну что у Майи все петелька обрывается. Там тетя зашивает, а ты — здесь. Хорошо зашей, чтобы больше не отрывалась», — вспоминает Тамара Михайловна. — Под воротником хранилось секретное послание, записка, которую бабушка зашивала, а вторая женщина, там, в поселке, вытаскивала, распарывая швы.
Гроза полицаев, головная боль краснодонских оккупантов попались в ловушку случайно. Как дети. Провести столько серьезных операций и вдруг так, на конфетах и сигаретах, оставленных в немецких машинах под самый Новый год. Подкрались, схватили мешки и, как говорят местные, «тикАть». Сигареты отдали мальчишкам — пусть на рынке продадут.
— Повезет — выручим денежку, патроны раздобудем, — рассуждали неосторожные.
Мальчишек поймали. А что взять с детей? Припугнешь — все выложат как на духу, расскажут, откуда взялся товар.
Арестовали сразу Третьякевича и Мошкова. Следом в полиции окажется и Ваня Земнухов. Хотел помочь, да сам попался — на ребят-подпольщиков успели донести. Ниточка потянулась.
Забавы палачейХолодно, как же холодно, когда идешь по «дороге смерти» к шурфу шахты № 5. По ней вели замученных, растерзанных ребят. Закутайся хоть в сотню шуб — ветер прошибает насквозь, до костей. Холодно, как в склепе. Сейчас это вымощенная аллея. Темная аллея. Хулиганы недавно посшибали все плафоны.
— Режиссер Герасимов хотел снять последний эпизод фильма здесь, у шурфа. Говорить о съемках строго запретил — минуло только три года после казни, — заведующая культурно-просветительским отделом музея «Молодой гвардии» Елена Тищенко привыкла к этому району на семи ветрах. Штиль? Никогда. По-другому здесь не бывает. — Тишина. Идут «дорогой смерти». И вдруг страшный крик — в стороне стоял весь город.
Сердца матерей сжимались от боли. Как же актеры были похожи на их детей… Вой стоит в ушах — забава ветра. Но кажется, что стонут пилоны черного монумента «Непокоренные». Сюда, в шурф шахты, кидали, как поленья в топку. На створках зависли изможденные фигуры — как живые, корчатся от боли, силятся кричать. На плите в память о 71 молодогвардейце россыпь алых гвоздик.
Ребят мучили не люди — звери. И с особой жестокостью свои. Бывшие свои. Полицаи в шахтерской баньке рядом с шурфом. Бани давно здесь нет — только гранитный камень, как крючок, зацепка, узелок на память — здесь развлекались живодеры. На юных телах вырезали звезды, полосовали плетьми с металлическими наконечниками. Покривится палач от шмяканья и бьет еще сильнее — чтобы кровь текла по стенам… А после тыкали носом — слизывай багровые ручьи. Как можно вытерпеть адскую боль — одному Богу известно. Палачи продолжали развлекаться.
За бугром бежит речка Большая Каменка. Летом блестит на солнце, игриво зазывая рыбаков. И вспоминаю рассказ Елены Тищенко: это в нее, в ледяные воды Каменки в январе 1943-го немцы опускали полуживых ребят. Ждали, отвлекаясь на разговоры о сытном ужине, когда тела схватятся ледяной коркой, и волокли снова в баню, на раскаленную докрасна печь — оттаивать…
Каждый день, после пыток, по два-три человека летели в пропасть. И есть в истории города три самые скорбные даты — 15, 16 и 31 января, дни массовых сбросов в шурф.
Сторож бани когда-то рассказывал, как еще два, три, четыре дня из шурфа доносились стоны — полуживых. Подтвердят — некоторые тела находили далеко от стояка. Немцы натягивали ушанки, спуская в тоннель все, что могло добить последних, что так отчаянно цепляются за жизнь, — на головы и спины летели вагонетки с инструментами, стоны заглушали гранаты. Несколько ребят «зависли» на стенах, зацепившись одеждой. Родители не узнавали обезображенных гигантов под два метра — в воздухе суставы мертвых тел растягивались на десятки сантиметров.
— Парень! — кричала «дежурившая» на терриконе зоркая малышня. Из толпы в миг выходили Левашовы, Борисовы, Гуковы, Лопуховы… «Вдруг нашего вынесли?» — Девушка! — продолжалась страшная процедура опознания.
Многих узнавали по медальонам, личным вещам, родинкам, волосам. Матери, чтобы хоть что-то оставить на память, в отчаянии отрезали девочкам косы.
— Мне было девять лет, когда ребят вытаскивали из шурфа. Ужас. Анна Васильевна (мама Майи) не могла стоять — коленки подгибались. Народу — ни пройти ни проехать. Я не могла смотреть… — Тамара Михайловна закрывает глаза. — Достали Сережу Тюленина — голова разбита, лицо в крови. Страшно. Когда вытащили сестру, помню, как причитала: «Маечка, Маечка, что с тобой сделали, сволочи!» Ей выкололи глаза — красивые, темные, смотрели в самую душу. Мучили, мучили их… Не покорились они!
Где раньше были сады — теперь площадь с памятником «Клятва», музеем и братской могилой. Здесь похоронены мученики шурфа. В четыре ряда. Молодожены обязательно оставляют здесь букетик. Постоят, помолчат и на шурф — помянуть и там.
На углу площади — первая школа, где до сих пор есть класс молодогвардейцев. Школьники и по сей день сдают там экзамены. И причем хорошо сдают — место особое. Говорят: «Молодогвардейцы помогают».
Они держались, как могли. Не хватило совсем чуть-чуть. 14 февраля в Краснодон пришли Советские войска.
…Перед отъездом забегаю в книжный магазин. Почему-то хочется, чтобы, заходя в любой дом, обязательно был уголок о НИХ, для НИХ. Озираюсь среди полок, как в заколдованном лесу.
— Где же «Молодая гвардия»? Сестренке хотела взять — пусть знает, — перебираю томики с классикой. — Может, пропустила?
— Нет, — вздыхает продавец-консультант Динара. Видно, я не первая такая. — Бывает, спрашивают, но почему-то поставщики не привозят. Наверное, не переиздается, — девушка пожимает плечами. — Времена другие. Что школьники? Зачитываются «Гарри Поттером». Кстати, новая книга про «Гвардию» появилась. Говорят, в ней пишут, что все не так было, как нам рассказывали. Спрашиваете как? Не знаю, почитаем...
ВЕРСИИУже 70 лет историки до конца не определились, кто же предал отчаянных молодогвардейцев. Как ни странно, среди возможных предателей называли даже одного из руководителей — Олега Кошевого. Ходили слухи, что он остался жив, якобы несколько раз его видели в Краснодоне.
Но позже выяснилось — приезжал актер, сыгравший Олега в фильме. Тень падала и на участника «Молодой гвардии» Виктора Третьякевича, но исследователи снова засомневались — разве могли фашисты расстрелять осведомителя среди первых? Наконец, есть официальное имя — Геннадий Почепцов. О его доносе рассказали на допросе полицаи.
Когда начались аресты, он испугался и рассказал своему отчиму, что является членом «Молодой гвардии». На стол полицаев легла бумага, оформленная задним числом. Мол, каюсь, готов содействовать и даже могу назвать имена членов подпольной организации. После этого город и ближайшие хутора накрыла волна арестов.
СПРАВКА«Молодая гвардия» — подпольная антифашистская молодежная организация. Действовала в городе Краснодоне с сентября 1942 по январь 1943 года. Около 110 юношей и девушек были членами «Молодой гвардии».
Ребята распространяли листовки, устраивали диверсии. 1 января 1943 года были арестованы члены Виктор Третьякевич и Евгений Мошков. 2 января — Иван Земнухов. С 5 по 11 января прошли массовые аресты. 15, 16 и 31 января немцы сбрасывают в шурф шахты № 5 71 молодогвардейца.
9 февраля расстреляны еще пять человек, в том числе Олег Кошевой, Ульяна Громова, Люба Шевцова. Войну пережили только восемь молодогвардейцев. Шести членам организации присвоено звание Героя Советского Союза.
http://www.vmdaily.ru/
yaplakal.com