Владимиру Высоцкому - 85

Думаю, Вы совсем не правы. Либо не знаете его песен.

Рано сгорел. Проклятая водка.
Вечная память действительному, настоящему герою. Сейчас таких не делают. А жалкие подобия, которым вешаются побрякушки и раздаются звания, забываются на следующий день.

А ведь он, получается, не был при жизни ни то, что народным, а даже заслуженным

Парень, ты говори, да не заговаривайся

Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.

Высоцкий вечен!

Много неясного в странной стране,
Можно запутаться и заблудиться.
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить,что может случиться.©

Человеком он был не самым лучшим. Зарвавшимся и наглым. Но то, что он абсолютный гений, несомненно, не вызывает вопросов. С днём рождения, великий Человек!

Там была далеко не водка. Там была "тяжелая артиллерия".

Каким он был человеком, не знаю, я с ним лично знаком не был. Но его творчество и популярность, без сомнения говорят о том, что человек он был талантливый.
Мне очень нравятся его песни и роли.

Светлая память.

И у меня

Владимир Высоцкий
Мы вращаем Землю
От границы мы Землю вертели назад —
Было дело сначала.
Но обратно её закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.Наконец-то нам дали приказ наступать,
Отбирать наши пяди и крохи,
Но мы помним, как солнце отправилось вспять
И едва не зашло на востоке.Мы не меряем Землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем её сапогами —
От себя, от себя! И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмётся к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.Не пугайтесь, когда не на месте закат,
Судный день — это сказки для старших,
Просто Землю вращают, куда захотят,
Наши сменные роты на марше.Мы ползём, бугорки обнимаем,
Кочки тискаем зло, не любя
И коленями Землю толкаем —
От себя, от себя! Здесь никто б не нашёл, даже если б хотел,
Руки кверху поднявших.
Всем живым ощутимая польза от тел:
Как прикрытье используем павших.Этот глупый свинец всех ли сразу найдёт?
Где настигнет — в упор или с тыла?
Кто-то там, впереди, навалился на дот —
И Земля на мгновенье застыла.Я ступни свои сзади оставил,
Мимоходом по мёртвым скорбя,
Шар земной я вращаю локтями —
От себя, от себя! Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вздохе.
Но на запад, на запад ползёт батальон,
Чтобы солнце взошло на востоке.Животом — по грязи, дышим смрадом болот,
Но глаза закрываем на запах.
Нынче по небу солнце нормально идёт,
Потому что мы рвёмся на запад.Руки, ноги — на месте ли, нет ли?
Как на свадьбе росу пригубя,
Землю тянем зубами за стебли —
На себя! Под себя! От себя!

1972 г.
Эта песня опять стала актуальной,в свете последних событий.

...В тот день шептала мне река - Удач! Всегда!
А день, какой был день тогда!!! Ах да... Среда...

Последние тридцать лет нормальным быть ещё сложнее. Тем более "наверху".

Ты просто придурок))

Мнение творчества этого человека могут быть разные, не спорю.

Но твой комент просто дышит ненавистью и ботами)))

Иди нахуй.

лежат пластинки-батя слушал, и вот что с ними делать ума не приложу. Выкинуть рука не поднимается, а место тоже занимает.

Он был человеком как и все... Вот только не всём удаётся стать человеком- легендой! Светлая память..

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Владимир Высоцкий
Прерванный полёт

Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,
Потрусили за ствол — он упал, упал…
Вот вам песня о том, кто не спел, не спел
И, что голос имел, не узнал, не узнал.

Может, были с судьбой нелады, нелады
И со случаем плохи дела, дела —
А тугая струна на лады, на лады
С незаметным изъяном легла.

Он начал робко — с ноты «до»,
Но не допел её, не до…

Не дозвучал его аккорд, аккорд
И никого не вдохновил.
Собака лаяла, а кот
Мышей ловил…

Смешно, не правда ли, смешно! Смешно!
А он шутил — недошутил,
Недораспробовал вино
И даже недопригубил.

Он пока лишь затеивал спор, спор,
Неуверенно и не спеша, не спеша.
Словно капельки пота из пор, из пор,
Из-под кожи сочилась душа, душа.

Только начал дуэль на ковре, на ковре,
Еле-еле, едва приступил,
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья ещё счёт не открыл.

Он знать хотел всё от и до,
Но не добрался он, не до…

Ни до догадки, ни до дна, до дна,
Не докопался до глубин
И ту, которая ОДНА,
Недолюбил, недолюбил, недолюбил, недолюбил!

Смешно, не правда ли, смешно, смешно…
А он шутил — недошутил?
Осталось недорешено
Всё то, что он недорешил.

Ни единою буквой не лгу, не лгу,
Он был чистого слога слуга, слуга.
Он писал ей стихи на снегу, на снегу —
К сожалению, тают снега, снега.

Но тогда ещё был снегопад, снегопад
И свобода писать на снегу —
И большие снежинки, и град
Он губами хватал на бегу.

Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до…

Не добежал бегун-беглец, беглец,
Не долетел, не доскакал,
А звёздный знак его Телец
Холодный Млечный Путь лакал.

Смешно, не правда ли, смешно, смешно,
Когда секунд недостаёт, —
Недостающее звено
И недолёт, и недолёт, и недолёт, и недолёт?!

Смешно, не правда ли? Ну вот!
И вам смешно, и даже мне.
Конь на скаку и птица влёт —
По чьей вине, по чьей вине, по чьей вине?
1973 г.

Высоцкий-мощь!
С уважением к его творчеству.

вот такая пластинка была

Я страшно скучаю, я просто без сил!
И мысли приходят, маня, беспокоя,
Чтоб кто-то куда-то меня пригласил,
И там я увидела что-то такое!..

Но что именно, право, не знаю.
Все советуют наперебой:
"Почитай!" -- я сажусь и читаю.
"Поиграй!" -- но я с кошкой играю.
Всё равно я ужасно скучаю.
Сэр! возьмите Алису с собой!

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь как-нибудь выйти из дома --
И вдруг оказаться верху, в глубине,
Внутри и снаружи, где всё по-другому!..

Но что именно, право, не знаю.
Все советуют наперебой:
"Почитай!" -- я с кошкой играю.
"Поиграй!" -- сажусь и читаю.
Всё равно я ужасно скучаю.
Сэр! возьмите Алису с собой!

Пусть дома поднимется переполох,
И пусть наказанье грозит, я согласна!
Глаза закрываю, считаю до трёх...
Что будет? что будет? -- волнуюсь ужасно!

Но что именно, право, не знаю.
Всё смешалось в полуденный зной.
Почитать? Я сажусь и играю.
Поиграть? Я с кошкой читаю.
Всё равно я скучать ужасаю.
Сер! возьмите Алису с собой!

Это сообщение отредактировал Rubinus - 25.01.2023 - 16:59

Моя фамилия упомянута в трёх песнях Высоцкого как минимум: в двух военных и одной как алкаш-управдом))

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Лос -Анджелес 1976 г.
Джессика Лэнг, Милош Форман, Высоцкий, Влади.
Неслабо так. Немногие из артистической среды могли позволить.

«Про друга закадычного Ваню Дыховичного»

Уж Вы-то наверняка написали сотни гениальных стихов под музыку, и издаётесь милионными тиражами?
И поёте колоратурным сопрано? Бля, зачем я это написал? Прочесть ведь даже не сможет. А прочитав, не поймет.
Дайте же ссылку на Ваше творчество, умоляю.

Аххахаха, трущоб и подворотен? те детство в Германии с отцом-офицеров в зачет не идет? И напомните где он "научился бренчать". тоже в подворотне? Совсем без образования Высоцкий, дитя улиц

Это сообщение отредактировал Логика - 25.01.2023 - 17:56

НЕПРАВДА, в газете "Советская культура" был некролог. Тем более советская культура это центральная газета а Вечерняя Москва нет

История одного некролога
Александр АНДРЮХИН

«Советская культура» стала единственным центральным изданием, напечатавшим некролог на Владимира Высоцкого. Сегодня мы впервые расскажем о том, как решался столь непростой политический вопрос.
Найти людей, не только причастных к публикации скорбного сообщения, но и помнящих те события в деталях, спустя 35 лет оказалось делом хлопотным. Дома шли под снос, менялись номера телефонов, очевидцы и участники событий уходили в мир иной... И вот, наконец, улыбнулась удача.

— Я хорошо помню эту историю, — рассказывает нам 86-летний критик Василий Широкий, в 1980 году возглавлявший в «Советской культуре» (в народе ее именовали «Культяшкой») отдел театра. — Правда, в те дни, когда умер Высоцкий, я был в командировке в Англии — на театральном фестивале. Но по возвращении мне как члену редколлегии все рассказали в подробностях. Был у нас спецкор Марк Торчинский, он, хоть и работал в отделе кино, писал на любые темы. И являлся большим поклонником Высоцкого, как, впрочем, и многие в нашей редакции. Практически в каждом отделе была гитара, вечерами после сдачи номера мы часто оставались и с большим удовольствием пели песни Высоцкого. Многие хвастались его записями. Один говорил, что у него более 400 песен, другой — более 600. Когда Владимир Семенович умер, Торчинский стал «пробивать» большую статью о своем кумире, но редактор Алексей Романов материал завернул. Был он человеком очень осторожным...

— Марка хорошо помню, — дополняет также работавший в то время в «Советской культуре» писатель Эдуард Графов. — Он всегда был внутренне свободным человеком. Принести статью о Высоцком и требовать ее постановки в номер — на это не каждый бы пошел. Ведь Романов был железным партийцем. Высоцкого он, кстати, не любил...

«Советская культура» с 1953 года была органом Министерства культуры СССР и ЦК профсоюза работников культуры. Однако в 1972 году ее решили сделать органом ЦК КПСС. Именно по партийной линии и был поставлен главным редактором Алексей Романов. Прежде он возглавлял Госкомитет СМ СССР по кинематографии. Назначала его сама Екатерина Фурцева. Перед Романовым поставили задачу сделать газету рупором коммунистической культуры в СССР. Сами понимаете, вписывался ли в эту картину Высоцкий. Тогда почему же именно «Советская культура», единственная из центральных газет, напечатала некролог?

Ответ я нашел в знаменитом «мхатовском» доме № 5/7 по Глинищевскому переулку. В разные годы его обитателями числились Владимир Немирович-Данченко (и переулок долго был улицей, носившей его имя), Сергей Образцов, Марк Прудкин, Вера Марецкая... Здесь же, на 12-м этаже в квартире 70 проживал со своей женой Лидией и Марк Торчинский. Два с половиной года назад жена умерла. Спустя полгода скончался и Марк Михайлович. Их сын Михаил продал квартиру, и сейчас там живут люди, которые ничего не знают о прошлых хозяевах. Пока я топтался на лестничной площадке, укоряя себя за то, что не начал раскапывать эту историю несколько лет назад, открылись двери соседней квартиры...

Оказывается, Торчинского все хорошо помнят. Знают и историю с некрологом — Марк Михайлович не раз повторял ее на совместных посиделках.

— Мы дружили с Торчинскими, — рассказала мне Наталья Рафес, соседка с десятого этажа. — Тогда здесь жили Виктор Коршунов, Николай Анненков, Софья Пилявская. А на нашем этаже справа за стеной была квартира товарища Сухова — Толечки Кузнецова. Мы любили собираться, откровенно рассказывали друг другу, что у кого на работе происходит.

По ее словам, Марк Михайлович еще при жизни Высоцкого пытался опубликовать статью о его творчестве. А как только узнал о смерти, немедленно направился с материалом к главному редактору.

— Редактор его выгнал, как нам Марк рассказывал, — смеется Наталья Павловна. — Да еще накричал: «Хочешь, чтобы меня партбилета лишили? Газету только что удостоили государственной награды!»

Действительно, за год до этого газету наградили орденом Трудового Красного Знамени. Марк, по его словам, вышел из кабинета убитым. Собирался домой, но тут прибежала секретарша главного и попросила вернуться. Романов был сильно взволнован. Щека подергивалась, в руках он держал телефонную трубку. Сказал Марку: «Давай статью и посиди в приемной». Вот сидит он, вдруг слышит из-за двери: «Петр Нилович? Тут такое дело...»

Нетрудно догадаться, что собеседником главреда был не кто иной, как сменивший в 1974 году Фурцеву на посту министра культуры Петр Демичев. Закончив беседу, Романов снова позвал Торчинского. Отдал ему статью и сухо сказал: публикации не будет. Спецкору ничего не оставалось, как отправиться домой...

Каково же было его удивление, когда, раскрыв номер, он увидел некролог — на 8-й полосе, внизу справа.

— Потом он узнал, как все было, — продолжает Рафес. — Оказывается, минут через пятнадцать после его ухода редактору перезвонил Демичев и сказал: черт с ним, давай опубликуем. Конечно, не статью, а просто некролог. Правда, предупредил, что текст составят в министерстве и чтобы газета не проявляла никакой самодеятельности — опубликовать слово в слово.

Таким образом в «Советской культуре» и появилось краткое извещение о смерти Высоцкого. Это было во вторник, 29 июля (по понедельникам газета не выходила). А накануне, в понедельник вечером, некролог вышел в «Вечерней Москве». Говорили, что ее главный редактор Семен Индурский принял решение самостоятельно, и за эту вольность его даже сняли с должности, правда, через несколько дней восстановили. Такие слухи тогда гуляли по столице, да и сегодня ими забит интернет. Оказывается, «все не так, ребята».

— Никогда без разрешения «сверху» Семен Давыдович не опубликовал бы подобного некролога, — заверила «Культуру» вдова умершего в 1988 году главреда «Вечерки» 92-летняя Ольга Наумовна Индурская.

Ее слова подтверждают и другие ветераны газеты.

— Решение о публикации было принято в ЦК (очевидно, после уже известного нам разговора Романова и Демичева. — «Культура»), затем «спущено» в горком, а затем — в газету, — говорит очевидица событий, бывшая сотрудница «Вечерней Москвы» Наталья Зайцева.

— Никто не отстранял Семена Давыдовича, он был очень осторожным человеком и ничего не делал без согласования с руководством, — вторит ей известная в те времена журналистка «Вечерки» Кира Буряк.

Но вернемся к Торчинскому. Он уволился из «Советской культуры» вскоре после того, как в 1983 году Алексей Романов был отправлен на почетную пенсию.

— Через некоторое время у Марка случился инсульт, — рассказывает соседка Торчинского Марианна Ярославская. — Безусловно, Марк — герой, в нашем доме все уверены, что именно благодаря ему появился некролог. Но я бы назвала героиней и его жену Лиду, которая более двадцати лет возила его в инвалидной коляске. После ее смерти Марк Михайлович нанял сиделку, но протянул лишь полгода...
https://portal-kultura.ru/articles/history/...nogo-nekrologa/

Это сообщение отредактировал 1111papa1111 - 25.01.2023 - 17:56