Во, держи из современного.
Александр Блог.
Замкнутый цикл.
Часть 1.
Подходила к концу последняя смена Митрича. Оставался последний час последнего рабочего дня на человекоперерабатывающем заводе, где он честно отработал тридцать два года. Завтра начиналась пенсия. Но думать об этом было странно и страшно. Пребывание на пенсии означало для Митрича, что из его жизни исчезнет Завод. А представить ему это было трудно.
Митрич с привычным усилием нажал на рычаг, и металлический лоток конвейера опрокинулся, вывалив из себя несколько голых мертвых тел. Тела глухо шмякнулись в утилизатор.
Митрич подошел к краю “мясорубки” – так на заводе называли утилизатор – и заглянул вниз. Агрегат для первичной переработки представлял собой встроенный в пол прямоугольный металлический короб, в нижней части которого - через всю длинную часть – проходил мощный вал. На это вал были насажены массивные стальные диски неправильной каплевидной формы, острые концы которых были немного загнуты по часовой стрелке. Положение “капли” каждого следующего диска отставало на несколько градусов от предыдущего, что при вращении создавало иллюзию движения спирали. Попадая в мясорубку “бройлер” – так на профессиональном жаргоне называли человеческий труп – превращался в однородное месиво за несколько полных оборотов вала.
Далее биомасса попадала на следующие этапы переработки: фильтрацию, перетирку, обогащение и так далее. Однако эти процессы мало интересовали Митрича. Как из исходного сырья получается “Народный продукт” он знал лишь в общих чертах и немногим больше, чем обычный обыватель, каждый день получающим продукцию Завода в универсамах.
Например, Митрич знал, что более дорогой “Volksprodukt”, хоть и носил немецкое название, делался тут же. В нем было немного меньше пальмового концентрата и немного больше загустителей и красителей. На этом фактические различия кончались, зато не думало кончаться людское различие в восприятии двух одинаковых, по сути, товаров. Один талон на “Volksprodukt” приравнивался потребителями к двум на обычный “Народный продукт”.
Митрич подошел к пульту запуска утилизатора и, не торопясь нажимать кнопку “пуск”, еще раз посмотрел на трупы сквозь грязное защитное стекло, служащее для защиты оператора от брызг. Когда трупы утилизировались, из них могли вылетать осколки костей, ошметки внутренностей или куски кала. Крови почти не бывало, если не считать тех дней, когда на утилизацию привозили группы граждан, достигших пост-пенсионного возраста. Большинство из них предпочитало в бессознательном состоянии вываливаться из лотка, предварительно нанюхавшись хлороформа, но некоторые бодро раздевались, аккуратно складывали одежду, словно перед купанием, и, перекрестившись или сказав что-нибудь вроде “наконец, отмучился”, самостоятельно залазили в “мясорубку”.
Каждые три дня Митрич тщательно чистил утилизатор, смазывал шестеренки, проверял работу агрегата на холостом ходу. Митрич любил мясорубку, любил свою работу, любил Завод. Сейчас задумчиво рассматривая застывших в нелепых позах “бройлеров”, он вдруг четко осознал, что не хочет на пенсию.
Митрич нажал на красную кнопку, и мясорубка завертела своими дисками. У одного из “бройлеров” лопнул уже надувшийся от трупных газов живот, выпустив вверх белесую струйку пара. Не прошло и минуты, как от тел ничего не осталось, и колеса утилизатора вертелись теперь в пустую, но Митрич не мог оторвать взгляда. Что-то бесконечно прекрасное и гармоничное ощущал он, взирая на бесконечное вращение стальных дисков…
Чья-то рука хлопнула его по плечу. Митрич нажал на кнопку “стоп” и повернулся. Рука принадлежала начальнику цеха Крыму Алексеевичу, смекалистому и справедливому мужику, годившемуся Митричу в сыновья.
- Ну, что, Митрич? – Весело спросил Крым Алексеевич. – Все трудишься? До последнего? И опять без респиратора? – Начальник добродушно погрозил пальцем.
Митрич скромно улыбнулся в ответ и неопределенно развел руками. Точнее одной рукой и одной культей. Левой руки ниже локтя он лишился много лет назад.
- Наш человек! – Крым Алексеевич еще раз похлопал Митрича по плечу, а затем протянул ему красивый листок из плотной бумаги. – На, читай!
Листок оказался почетной грамотой, которая выражала благодарность от имени Завода за достойный труд и подвиг дожития до пенсионного возраста.
- Ты ведь у нас первый за четыре года, кто до пенсии дожил, - сказал Крым Алексеевич. – До тебя Никифор был из крематория. А потом никого. – Лицо начальника стало немного озабоченным. – Мне уж сверху-то говорят, мол, что это у вас Люди Труда мрут, как мухи. А что я им отвечу? А? Что везде мрут? Токмо это не аргумент, сам понимаешь. Так что завтра - на пенсию. Утром придешь - мы тебе торжественные проводы устроим, вручим удостоверение ветерана Великого Отечественного Труда и кой-какой презент, а потом три года отдыха.
Начальник цеха говорил с таким воодушевлением, что чувствовалось, что он и сам хочет на пенсию. Впрочем, его желание побыстрее достичь пенсионного возраста компенсировалось нежеланием достигать постпенсионного возраста. Поэтому особой зависти по отношению к Митричу Крым Иванович не испытывал.
yaplakal.com