Сын Чикатило: «Мой отец – не маньяк!»
Сын самого знаменитого серийного убийцы считает его «лучшим папой в мире». Эксклюзивное интервью.
Через месяц самому известному советскому маньяку-убийце Андрею Чикатило исполнилось бы 72 года. Не поймай его в 1990 году сотрудники специально созданной для реализации операции «Лесополоса» (ибо трупы чаще всего находили в лесополосах) следственно-оперативной группы во главе с замначальника Следственной части Прокуратуры РФ Иссой Костоевым, наверное, эта дата тихо была бы отмечена в семейном кругу. А собравшиеся многочисленные родственники с завистью бы шептали довольной супруге Феодосии Семеновне: «Эх, повезло тебе, Феня, с мужем, а наши алкаши никак не угомонятся…» Чикатило, как вспоминает его сын, практически не пил, не курил и никогда не буянил в семье. Зато в своей второй, тайной и главной в жизни, если верить следствию и суду, он вытворял такое, о чем даже читать без содрогания нельзя...
Убивать маньяк стал уже в зрелом возрасте, после 40 лет. А до того вел жизнь тихую и неприметную, состоял в партии, пописывал в газеты. Причем, как теперь известно, как раз на темы морали...
Упомянутый выше сын Юрий далеко не сразу согласился дать «Сегодня» эксклюзивное интервью, которое вы можете прочитать рядом. Он долго колебался, что и понятно: не все знакомые знают, кто его отец, живет он под другой (вернее, уже третьей) фамилией, а родство с монстром многие воспринимают неоднозначно (мол, яблоко от яблони...) Когда-то с ним общались журналисты одной из московских телекомпаний и в итоге сделали в эфире вывод-предположение — дескать, отец стал убивать в 42 года, и сыну скоро исполнится столько. Не увидим ли мы нового серийного убийцу?
Конечно, это некорректное предположение, ни на чем не основанное (кроме желания нагнать жути). Мы подобного высказывать не будем. В ответ на вопрос Юрия, что интересует нашу газету, ответила: «Как всегда, правда». Во всяком случае, такая правда, которая прозвучит из уст самого Юрия. Соответствует ли она действительности или он пытается себя приукрасить, покажет время. (Например, правда ли, что Юрий скоро вернет себе фамилию отца — Чикатило). У сына маньяка оказалась совсем непростая судьба, о чем он и поведал.
«ХОЧУ ВЕРНУТЬ СЕБЕ ФАМИЛИЮ ОТЦА — ЧИКАТИЛО»
— Как вы воспринимали отца, будучи ребенком?
— Отец для меня был самым лучшим папой в мире. Ему уже было за 30, когда я родился в 1969 году (отец с 1936 года, а мама — с 1939-го). Странное совпадение — мой сын, названный мною Андреем в честь отца, тоже родился 13 октября... Мы празднуем его день рождения и поминаем отца в один день. Что отложилось из детских воспоминаний особо? Например, помню, у нас был в 80-х автомобиль «Жигули»-шестерка, катались на нем. А потом отца за что-то поймала милиция и он, чтобы откупиться, подарил машину милиционеру... Так жалко было!
Сразу скажу: ничего такого особенного за отцом я не замечал (да и никто из домашних). Вообще, я считаю, что отец на самом деле ни в чем не виноват. Или почти ни в чем... Хотя бы потому, что, когда в Ленинграде происходили убийства, впоследствии приписанные ему, он находился в Ростове-на-Дону, это точно. На него «повесили» 53 трупа. Я не знаю, есть ли за ним трупы вообще, может, 1—2 и есть, но не столько. А люди за этот подлог получили генеральские погоны, премии, славу и карьерный рост.
— Как ваш отец вел себя в семье?
— Нормально. Он часто ездил в командировки, потому что был снабженцем. Мы жили тогда все время в Ростовской области (Новошахтинск, Шахты, Новочеркасск, Ростов). Никаких странностей за ним не водилось. Может, он был хорошим артистом, если действительно за ним что-то есть... Маме, Феодосии Семеновне, даже завидовала ее большая родня (у нее 11 сестер и братьев, у отца — только сестра), что у нее такой замечательный муж, интеллигентный, добрый, с высшим образованием. У других мужья работяги, сильно пьющие, поколачивали жен, а отец почти не пил, разве 50 капель по праздникам, не курил и никогда руку на нас не поднимал. К нам, детям, то есть ко мне и сестре, отец всегда относился с любовью. Приезжая из командировок, привозил дефицитные тогда конфеты. Кроме ласки и нежности, мы от него ничего не видели.
— Приносил ли он незнакомые предметы, которые мог взять у своих жертв?
— Никогда не видел. Он ни разу не приносил незнакомых часов или сережек, колец и прочего подобного. И при обысках потом ничего не нашли.
— Расскажите о себе.
— Школу я закончил в Шахтах Ростовской области в 1986 году. А через год, весной, призвали меня в армию, в сухопутные войска. И попал я, после учебки в Туркменистане, прямо в самое пекло — в афганский Кандагар. В декабре 1987 года уже был там — и почти до конца службы, до вывода войск в 1989-м, с небольшим перерывом на госпиталь после ранения. Да и то в Союз меня не увозили, лечили в Афгане. Правда, ранение было не особо тяжелым, через пару недель я уже был в строю. Видел там всякое... Мы сопровождали караваны, вели и оборонительные, и наступательные бои, бывали под обстрелами, гибли товарищи... Ранило меня осколком, под душманским обстрелом, два парня, сидевшие рядом, погибли, а мне зацепило слегка правую почку. Уволился в июне 89-го в звании старшего сержанта.
Я вернулся домой (уже в Новочеркасск, куда за время моей службы переехали родители), хотя были предложения остаться прапорщиком или пойти в военное училище. Начал отмечать с друзьями дембель, в итоге, как обычно, не хватило денег — хотелось ведь и в ресторан, и девочек, и напитков хороших… Короче, через неделю мы с друзьями-тяжелоатлетами (я тоже тогда таскал штангу, кандидат в мастера спорта) решили ограбить вьетнамских челноков, промышлявших поддельными японскими часами «Сейко». Пришли к ним в общагу, загнали вьетов под кровати и забрали четыре баула с часами и шмотками (всего тысяч на 10 долларов). Но погулять толком не успели, милиция быстро вышла на одного из нас, он раскололся, и нас повязали.
Я тогда взял все на себя, так что парней отпустили. А статья была серьезная — ограбили иностранцев! Мои родители продали все, что могли, вплоть до золотых цепочек и перстней, в итоге меня откупили. До суда, правда, дело довели, но дали всего два года условно (до того отсидел два месяца в СИЗО). Вышел в октябре 1989 года и устроился в ВОХР на заводе в Новочеркасске. А в ноябре следующего года арестовали отца. Для нашей семьи это был гром средь бела дня! Сейчас я вспоминаю слова отца: «Сколько веревочке ни виться, конец будет один!» Это он мне говорил, когда осуждал за грабеж. А может, что-то другое имел в виду...
— Как проходил арест отца?
— Это было часов в шесть вечера. Вся наша семья была дома. Решили попить квасу, отец взял трехлитровую банку и пошел к расположенной рядом с домом бочке (потом говорили, что бегал за пивом, но это неправда — повторю, отец не пил). Но назад уже не вернулся никогда... Мы прождали до утра, никуда не заявляя, надеясь, что вот-вот вернется. А в 9 утра маме позвонили и пригласили в РО милиции. И там ей рассказали, в чем обвиняется муж!
Мы потом, на свиданиях, все время хотели посмотреть отцу в глаза и спросить прямо: это правда?! Но следователь Индиев нас сразу всех предупредил: если только во время свидания спросим что-то, касающееся преступлений отца, свидание тут же будет прервано и больше нас к нему не пустят. Потом мать, побывав раз-другой на свиданиях, категорически отказалась от отца и нам, детям, запретила с ним видеться. Так что отец все время до суда был в одной и той же рубашке, в которой и вышел за квасом. Эту рубашку он купил еще в 1980 году в Москве во время Олимпиады.
Кстати, когда он был на Олимпиаде (ездил туда в командировку), в Новочеркасске совершались преступления, позже приписанные отцу. Но ведь можно было установить его алиби, только никто не хотел этим заниматься. У нас дома был ряд обысков, но ничего, указывающего на преступления, не нашли. В Шахтах у отца еще был небольшой домик частный, так там даже печку разобрали, но опять ничего предосудительного не обнаружили. Отец там изредка бывал, потом придумали, якобы он туда жертв водил...
Через несколько месяцев следователь Индиев предложил нам всем (членам семьи) привезти паспорта и взять другую фамилию, на выбор. Мы с мамой взяли ее фамилию Одначева, а сестра (1965 г.р.) вышла замуж в 1990 году и живет по сей день под фамилией супруга. Однако слух по городу все равно пошел, люди узнали жуть об отце, и нам писали на почтовом ящике, мол, смерть вам всем, выродкам. Мама работала заведующей детским садиком, пришлось уволиться. И мне на заводе предложили уйти по собственному...
Словом, из Новочеркасска надо было уезжать. Однако россказни, что нам власти помогли переселиться, — вранье. Никто не помогал, мы с мамой обменяли хорошую квартиру в Новочеркасске и домик в Шахтах на квартирку на окраине Харькова (двухкомнатную, такую же).
Были бы деньги на нормального адвоката, а не назначенного прокуратурой и ей подпевающего (он даже от своего заключительного слова отказался, мол, мне нечего сказать), можно было бы, думаю, многие обвинения в адрес отца снять. Но денег не было... И потом, когда я изучал уголовное дело отца, обнаружил, что не хватает некоторых листов. Просто вырваны те, которые невыгодны следствию. И вот, из-за этой всей несправедливости, я хочу опять взять фамилию отца — Чикатило. А отчества я и не менял. В его вину до конца не верю. Может, и были трупы, но не 53!
Это сообщение отредактировал SPANIAN - 20.11.2013 - 12:59
yaplakal.com