Вот именно. Человек должен иметь возможность выбора того, что можно купить на свои честно заработанные деньги, а не кормить производителей заведомо худших товаров, которые ему пошлины ставят. Русскую сказку про самоходные лапти вам родители в детстве не читали? Тогда почитайте сейчас:
Три сына при отце жили. Земли у отца было мало. Одну десятину на троих не разделишь. Да и одну лошадь тоже натрое не раздерёшь. Вот и придумали братья ремеслами промышлять. Жить-то ведь надо.
— Я по городам пойду ремесло искать, — говорит старший сын. — За которое больше платят, то моё и будет.
— А я, — говорит средний сын, — стану по базарам ходкий товар высматривать. Какой ходчее идёт, тот и делать буду.
До младшего очередь дошла.
— Чем ты, мил сын, промышлять будешь?
— Хотелось бы мне, тятенька, научиться лапти плести. Всегда в спросе.
Засмеялись братья:
— Дурень и есть дурень. В спросе-то они в спросе, да цена-то за этот спрос с воробьиный нос. Вот оно что.
Поговорили так братья и разошлись. Идет старший по городам и видит — мастера чаёвничают. Подсел. Слушать стал, Щ чём мастера беседуют.
—А я сто одну деньгу зарабатываю, — хвалится каменщик. — Одну деньгу для души в трактир отдаю, а сто денег в дом несу.
Как старший сын услышал эти слова и думать больше не стал. Доходнее каменного ремесла не найдёшь.
— Возьми меня, каменщик, в выученики. Посмотрел каменщик — парень здоровый, плечи широкие, руки сильные и, видать, глазастый.
— Возьму, — говорит, — если ты ремесло ниже денег ставить не станешь.
Взял его и начал каменному делу обучать.
Второй сын идет по базару и видит — дуги хорошо разбирают. А старичок-дуговичок, который дугами промышлял, возьми да похвались:
— Мошна у меня, как дуга, туга. Что ни дужка, то полтина с полушкой. Полушку — на косушку, полтину — домой. Как услышал это средний сын — тут же порешил дуги гнуть.
А младший лыка надрал, колодочек лапотных настроил и плетёт себе лапоть за лаптем. Один с косиной, другой с слабиной, третий — в руки взять совестно. Парни-однолетки, девки-невесты в один голос бедняжку просмеивают, недоумком лапотным величают. А он плетёт себе да плетёт. Одна неделя проходит, другая начинается. Полная баня лаптей, а обуться не во что. На пятую неделю от лаптей вовсе тесно стало, сын-то и говорит отцу:
— Тятенька, дай лошадь, я на базар лапти повезу.
Дал отец лошадь. Привез мастер свои лапти да и свалил их в кучу.
— Почём, парень, лапти? — спрашивает парод.
— По совести.
— По какой такой совести?
— Подходи, выбирай по ноге. Если совесть наговорит — скажет, сколько заплатить надо. А если совесть промолчит — значит, даром носи.
Много народишку налетело на даровые лапти. Живехонько разобрали. Кто грош, кто полушку кинет, а другой не то что полушку или грош, а ещё к лаптям приплату просит.
— Коли, — говорит, — по совести, так по совести. Полушку заплатишь — так и быть, потешу тебя, малый, твою худую работу на свои добрые ноги обую.
Делать нечего, приплачивает мастер к своим лаптям, а сам смотрит, какие лапти складнее на ногах сидят, за какую пару приплаты не просят, а деньги дают.
Расторговался парень — ни лаптей, ни денег, А песни поёт.
— Ты что, мил сын, больно весел? Аль выручку большую привёз?
— Не выручку, тятя, а выучку. Выучка дороже всего. Сказал так и пошел лыко драть — и опять за лапти.
А той порой старший брат, получившись кое-чему, камни кладёт, торопится, а средний дуги гнёт, поспешает. Пока меньшой сто лаптей сплёл, старший много кирпича выклал, а средний того больше дуг нагнул.
Пришло время братьям встретиться.
— Ну, милые мои сыны, — говорит отец, — сказывайте, как ремёслами промышляете.
— Я, тятя, каменным ремеслом занялся. Сто одну деньгу зарабатываю. Скоро отделюсь, своей семьей заживу.
Похвалил отец старшего и среднего слушать принялся.
— У меня, тятенька, мошна будет, как дуга, туга. Что ни дужка, то полтина с полушкой. Знай наших!
Дошла очередь до младшего:
— Моя работа вся на виду. Базар цену скажет.
Погостили сыны у отца и в путь собрались: старший деньги за каменную работу получать, средний дуги повёз на базар продавать. А младший и говорит им:
— Братцы, не захватите ли вы и мою работу? Вдруг да грош с полушкой выручите, и то нам с тятенькой деньги.
Поглядели братья на лапотную работу и говорят:
— Если по паре лаптей дашь — свезём.
— Да хоть по две, братцы, берите, — говорит младший, а сам радуется. И есть чему. Если уж братья-мастера — один каменщик, другой дуговик — его работу обувают, то уж простой-то человек верняком обует.
Приехал старший брат в город деньги получать, а заместо денег ему по загривку сулят, стены на все корки ругают.
Тут старший к каменщику кинулся. А тот сидит в трактире и на одну деньгу чаи с баранками распивает, а за пазухой у него сто денег лежат.
— Ах ты такой-сякой, немазаный, сухой! Чему ты меня выучил? Мои стены на все корки ругают. Деньги не платят. По загривку сулят.
А тот чаек попивает да посмеивается:
— Разве я тебя, торопыгу, учил ремесло ниже денег ставить? Вот и получай взашей. Делать нечего. Каменное дело не к рукам пришлось, надо новое ремесло искать. Продал он половину братовых лаптей да домой поворотил.
Средний той порой на базаре дуги расставил, а вторую половину лаптей в кучу свалил. У лаптей от покупателя отбоя нет, а на дуги даже и не глядят.
Продал он все лапти, а дуги на базаре оставил. Их и даром никто не берёт.
По дороге нагнал средний брат старичка-дуговичка да и спрашивает:
— Скажи, старичок-луговинок, почему у тебя дуги идут, а у меня лежат?
— Потому, — говорит старик, — что у тебя дуги простые, а у меня самоходные.
— Какие такие самоходные? — стал добиваться средний брат. у
А старик как воды в рот набрал, только посмеивается.
Опять сошлись братья у отца. Опять их отец спрашивает, как они ремеслами промышляли. Первым стал старший сказывать:
— Обмануло меня каменное ремесло. Еле на харчи заработал да вот продольную пилу купил. В бревне много денег. Надо только их досками да тесом выпилить.
— И я, тятя, другое ремесло нашёл, — сказал средний. — Много ли на дуге выгнешь? Полтину с полушкой. Горшки лепить буду. Станок купил.
— Ну, а ты, меньшой, что скажешь? — спросил отец.
— За меня братья скажут. Они лапти продавали.
— За твои лапти по загривку надавали. Еле ноги унесли.
— А что в них не так?
— А то в них не так, что ты ремесло ниже денег ставишь, — сказал старший брат, а средний поддакнул:
— И к тому же лапти твои простые, а не самоходные. Я их на базаре бросил.
Задумался младший брат и ещё злее за работу принялся. И братья своим делом занялись. Один тёс-доски пилит, другой горшки-плошки лепит.
Опять пришло время на базар ехать. Опять младший просит братьев счастье испытать.
Братья видят — нечем лапти похаять, а хают:
— Для тебя только, как для меньшого... Лвось грош с полушкой заработаешь.
Большой базар собрался. Братья свой товар расставили, народ зазывают:
— А вот горшки, плошки!..
— Кому тёс, бруски, доски!..
А про лапти ни слова. Потому как их они до базара не довезли, по дороге продали.
Чуть не все в новых лаптях ходят да похваливают:
— Ах какая обужа! Сапоги снимешь — лапти обуешь. До чего хороши, до чего легки да увертисты.
Лапти хвалят, а от горшков с тесом нос воротят. Из милости доски на дрова взяли, а горшками с плошками дорогу вымостили. И то польза.
Приехали братья с обновками да с гостинцами, лапотными деньгами похваливаются:
— Ах, как доски ходко шли!
— А горшки нарасхват. Не нахвалится народ: до чего хороши, легки да увертисты... Ну конечно, и лапти кое-какие продали. Вот тебе, братец, выручка.
Подали они меньшому брату полтинник с денежкой. Младший брат от радости заплясал, песни запел.
— Ну, теперь я, братцы, самоходные лапти плести начну, которые вперёд денег ходят. «Плети, дурень, плети. Мы тебя опять оплетём».
Посмеялись над лапотным мастером братья и за дело принялись. Они всё-таки не совсем бессовестные были. Хотелось старшему брату хоть одну доску выпилить, которая в дело пойдёт. И среднему перед собой совестно было, что его горшками дорогу мостят. Тоже стараться стал.
Опять пришло время на базар ехать. Горшки, доски на воз погрузили, под лапти три подводы наняли.
— Давай, младший братец, услужим тебе. Может, два полтинника да две денежки привезём.
А он наотрез:
— Нет. Не хочу я больше срамить вас своей лапотной работой.
— Да что ты, братец! Да мы для тебя хоть в огонь, хоть в воду. На всё согласны. Ты у нас меньшой.
А младший своё:
— Зарок я дал самоходные лапти сплести.
— Какие такие самоходные? Ты что?
— А такие, которые вперёд денег сами идут.
Тут братья давай уговаривать младшего. А он ни в какую:
— Ни одного лаптя из бани не выпушу, пока сам не пойдет.
Те к отцу:
— Тятенька, цыкни ты на него! Гляди, какие он слова говорит.
А отец-то давно понял, что за доски пилятся, какие горшки лепятся.
— Нет уж, сыны. Вас я не принуждал и меньшого неволить не буду. Охота ему самоходные лапти сплести — пусть плетёт.
Те опять:
— Да разве лапоть может сам пойти? Ты, тятя, что?
А отец им:
— Сами же сказывали, что нужны не простые лапти, а самоходные. Значит, такие лапти есть.
Делать нечего, поехали братья на базар с кривыми горшками да с косыми досками. По дешёвке, совсем задарма, доски да горшки продали. Гроши да копейки выторговали.
Тут-то подошел к ним старичок-дуговичок да и сказал:
— Вы бы, братцы, лучше лапотки привезли. Молчком бы продали. Как только это сказал старичок, народ-то и признал братьев. И ну расспрашивать, почему лаптей нет да из какой они деревни.
Братья то да се, отнекиваются, дорогу к меньшому брату не сказывают, околесицу плетут:
— Лыко нынче плохое... Убыточно стало лапти плести.
Народ видит, что братья чистую воду мутят, — давай допрос чинить. А на базаре ба-бёночка случилась, которая всех трех братьев знала. Она-то и рассказала всё как есть.
Тут народ зашумел. Которые подвыпивши, руками стали размахивать и калёными словами бросаться. Братья еле ноги унесли.
Приехали домой, хотели было отцу наплести семь вёрст до небес и всё лесом, как слышат — весь базар к старой бане подъехал.
— Что за диво?
— Что такое?
Глянули, а старые люди шапки ломают, почтенные мужики спины гнут, младшенького брата уговаривают лаптями оделить, Иваном Терентьевичем величают:
— Ну, скажи ты на милость, Иван Терентьевич, как народу без лаптей жить! Продай хоть по паре на рыло.
А младшенький хоть и оробел маленько, а свое гнёт:
— Я зарок дал самоходные лапти сплести, а до той поры из бани не выходить.
Тут старичок-дуговичок выходит вперед и говорит:
— Твои лапти, Ванек, давно самоходными стали. Сами идут. И на базар их возить не надо.
— Тогда другое Дело, — сказал мастер. Сказал и стал из старой бани лапти выкидывать. — Берите, кому какие по ноге. Продаю по совестливой цене. Кто сколько даст — такая и цена лаптям... Тятенька, получай деньги. У меня ещё одна пара не доплетена. Солнце-то уж садится. Урок кончить надо.
Народ было принялся лапти хватать, только старичок-дуговичок не дал — сам лаптями стал каждого оделять. Кто пять пар просит — он две дает, кто две — он одну.
— Один мастер весь мир не обует. Каждому охота в такой парочке покрасоваться!
Разделил луговик все лапти. Народ полну котомку денег навалил, не подымешь. Братья стоят ни живы ни мертвы, отцу глянуть в глаза боятся. Тогда старичок-дуговичок и говорит среднему брату:
— Не одни, видно, дуги самоходными гнутся. И лапти такими плетутся, и доски такими пилятся, и горшки лепятся.
Крепко с того дня задумались братья. Задумались и за дело принялись.
Много ли, мало ли дней прошло, только стал пилить старший брат самоходные доски, а средний самоходные горшки обжигать.
Из-под пилы доски рвут. Горшкам после обжига остынуть не дают.
Ну, а про лапти уж и говорить нечего.
В чести братья зажили. Звонко у них дело пошло, самоходно. А как оно у вас идёт — вам лучше знать. А я чего не знаю, того не знаю.
yaplakal.com