Не все в Польше дебилы, есть и здравая точка зрения.
Еще одна статья Енджей Винецкий (Jędrzej Winiecki)
Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов: если принять эту старую максиму, приписываемую Отто фон Бисмарку, к поступающим из России новостям следовало бы отнестись с большой осторожностью. Например, таким: моральный дух армии, как заявил министр обороны Сергей Шойгу, находится на самом высоком уровне за последние 17 лет. Или к другому наблюдению, в этот раз опирающемуся на выводы социологов из Фонда «Общественное мнение»: россияне поверили в силу армии. В начале прошлого года 49% респондентов считали, что армия способна защитить их родину, а в конце этого лета, после аннексии Крыма, боев сепаратистов в Донецке и месяцев милитаристской пропаганды эту уверенность обрели уже 74%. Тот же самый опрос показал, что пораженцев в народе всего 7%. «Вернулась естественная для россиян ситуация. Они вновь обрели теплые чувства к мундиру и веру, что вооруженные силы находятся в лучшей форме, чем можно было ожидать», — говорит эксперт варшавского Центра восточных исследований Анджей Вильк (Andrzej Wilk).
Однако не все исторические ассоциации остаются актуальными. Нет уже Красной армии, готовившейся к войне с НАТО на больших пространствах и четко обрисованных фронтах, пересекавших континенты. Ее ликвидировали российские лидеры. Можно сказать, что помимо символики, например, звезд на танках и самолетах, а также техники, которая помнит советские времена, изменилось практически все. В первую очередь завершился период цивилизационной смуты, которая охватила армейские ряды в 90-е.
1. Россия учится на своих последних войнах. Печальный опыт неудачно проведенной кампании в Чечне в 2000 году принес эффект в Грузии в 2008. Война с чеченцами длилась полгода, а с лучше вооруженными и подготовленными грузинами — всего несколько дней. Нынешнее преображение связано с интенсивной модернизацией и самой важной в военной сфере вещью: деньгами. В них российские генералы недостатка не ощущают. С 2007 года оборонный бюджет удвоился. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира, Россия ежегодно выделяет на военную сферу около 4% своего ВВП. В 2013 году с 87,7 миллиардами долларов она занимала третье место в мире после США (640 млрд) и Китая (188 млрд). Польша предназначала на эти цели 9 миллиардов долларов, занимая 23 место между современным и богатым Сингапуром и стремительно вооружающимся ближневосточным Оманом.
В России вновь стало выгодно быть военным. «После прибавок начала 2012 года российские офицеры стали зарабатывать больше, чем их польские коллеги, простым доказательством этого служат семьи военных из Калининградской области, которые делают покупки в Гданьске и Гдыне», — отмечает Мариуш Цельма (Mariusz Cielma) с портала Dziennik Zbrojny. Эти прибавки могли не дойти до каких-нибудь забытых полков в Сибири, но в городах с большими и важными гарнизонами, как в Севастополе, выросшее примерно в два раза денежное довольствие вызвало волну инфляции. Офицеры, находящиеся на полном обеспечении, стали богачами, расстроившими локальные рынки. «Ничего удивительного: ведь восемь-девять тысяч долларов, которые получают капитаны подводных лодок, это в портовом Петропавловске-Камчатском или Мурманске — настоящее состояние», — говорит Анджей Вильк.
На бумаге в армии остается миллион человек, из них, как в каждых вооруженных силах, многие офицеры не связаны с первой линией — это врачи или разнообразные работники штабов. В последние годы небоевые офицеры десятками тысяч уходили на пенсию, от письменных столов оторвали также тех, кто занимался командованием во вспомогательных хозяйствах или военных учебных заведениях. «Проветриванию» персонала способствовало также упрощение системы командования. Появилось четыре округа: дальневосточный (против Китая, Японии, США), центральный (от Арктики до южных границ напротив Средней Азии), западный (против Польши, Финляндии и Украины) и южный (занимающийся в первую очередь Кавказом).
2. В 2017 году в российской армии будут служить полмиллиона профессиональных военных, полностью профессиональными станут воздушно-десантные войска — гордость и передний край вооруженных сил. Добровольцев, которых заманивают деньгами, хватает, поэтому шансы есть только у самого качественного «материала». Впрочем, патриотизм очередных поколений тоже растет, о чем заботятся, в частности, популярные кадетские школы. При этом у России (в отличие от Польши) нет планов полностью отказываться от призыва. Профессионализация не нравится народу, привыкшему, что российские парни мужают в казармах благодаря воспитательной работе сержантов. В ход идут также практические соображения и штабная убежденность, что мелкими делами в армии успешно могут заниматься срочники. Их дешевле содержать, и заодно, уходя со службы, они пополняют ряды резервистов: а ведь именно с их помощью выигрываются войны.
Возвращаясь к мысли Бисмарка: Россия вовсе не считает, что ведет войну. А армия из-за своего масштаба не считает отправку тысяч солдат в Донбасс или передачу техники чем-то особенно обременительным. Тем более что сепаратисты воюют среди благосклонно относящегося к ним мирного населения и с 2013 года против профессиональной, но недофинансированной украинской армии с командованием, пострадавшим от киевского переворота. Украинцы готовившиеся, в частности, к более регулярному участию в заграничных миссиях, постепенно разоружались и уменьшали количество наиболее нужных сейчас боевых подразделений.
«Из того, как развивался сам конфликт, о возможностях российской армии мы узнали мало, — говорит, однако, Анджей Вильк. — Больше говорят о них непрерывно ведущиеся с февраля прошлого года учения. Армия интенсивно тренируется, а во время учебных тревог и маневров на полигонах не несет каких-либо значительных потерь». Полученные таким образом навыки позволили успешно перебросить значительные силы к украинской границе.
3. Чтобы солдат был полон патриотизма и пользовался всеобщим уважением, ему нужно иметь, чем сражаться. Тотальная программа вооружений до 2020 года предполагает как модернизацию аэродромов и больниц, так и разработку серии новых боевых машин, в том числе танков новейшего поколения, над которым работают только россияне. Оборонный бюджет — это одна пятая всех государственных расходов, а от военно-промышленного комплекса, в т.ч. космической и авиационной промышленности, зависит (считая вместе с членами семьи работников) судьба 25 миллионов российских граждан. Оборонная промышленность, как и везде в мире, является формой социальной гарантии, поэтому невозможно просто ликвидировать заводы, продолжающие выпускать советскую технику, или закрыть их в период снижения спроса.
Тем не менее, работающие на армию отрасли стали одними из немногих носителей на самом деле современных технологий в стране. В некоторых сферах, например, в электронике россиянам еще далеко от лидеров, и здесь эффект западных санкций станет наиболее болезненным. Большие закупки за границей невозможны еще и потому, что оборонно-промышленный комплекс курирует вице-премьер Дмитрий Рогозин — влиятельный лидер националистов, который, по крайней мере, на словах, расхваливает отечественные достижения.
Россиянам, на самом деле, есть чем похвастаться. Они, например, догоняют американцев, которые единственные занимаются серийным производством невидимого для радаров истребителя пятого поколения. В мире летает только прототип аналогичной конструкции, который сделали россияне. На его фоне китайский проект выглядит не эквивалентной технологией, а неумело спроектированной пропагандистской пустышкой.
Россия хочет быть также морской державой. 10 сентября она успешно запустила с атомной подводной лодки межконтинентальную ракету «Булава», способную переносить ядерные боеголовки. Неделей позже было объявлено о скором принятии на вооружение модернизированных неатомных подлодок. А на фоне этого развивалась история с французскими десантными кораблями типа «Мистраль».
Даже российские эксперты подчеркивали, что России такие корабли, как «Мистраль», нужны не для боевых действий, а в двух других целях: для политики и обучения. Изначально речь шла об укреплении отношений с Парижем и возможности посмотреть «на руки» французских судостроителей, чтобы потом успешно строить современные большие корабли на российских верфях. А это тонкое и дорогое искусство, что показывают попытки создания польского фрегата. Без хороших судостроительных заводов россиянам будет сложно построить авианосец (с 80-х годов у них есть один такой корабль). В них инвестируют такие восходящие державы, как Китай или Индия, развить эту сферу хотели бы и россияне уже много лет рассказывающие о своем воображаемом авианосном флоте.
Гораздо более реалистично выглядит ядерный арсенал: единственная часть армии, которая даже в самые тяжелые годы кризиса, 20 лет назад, получала новые вооружения, в частности, ракеты. На содержание стратегических ядерных сил уходит каждый третий рубль армии. Именно они играют решающую роль в определении глобальной позиции России и служат устрашению врага, унаследованного от Красной армии: американцами и НАТО пугают солдат, чтобы те могли вообразить себе противника.
4. «Не будем забывать, — объясняет Мариуш Цельма, — что россияне понимают безопасность традиционным образом — как контроль над территориями. Для того чтобы чувствовать себя спокойно, они сохраняют буферы, отделяющие их от НАТО. Гитлер шел от Пшемысля до Сталинграда больше года, но если Украина сблизится с НАТО, Сталинград окажется в 150 километрах от натовской границы». Аналогичный стратегический дискомфорт вызывает присутствие в НАТО стран Балтии, из-за которых Альянс закрепился в предместьях Петербурга — в нескольких минутах полета истребителей с эстонских аэродромов. Отсюда берутся подозрения, что после Северного Кавказа, Грузии и Украины следующим местом, где Путин пустит в ход армию в рамках получившей известность тактики гибридной войны, станет кто-нибудь из прибалтийских соседей.
Россия утверждает, что НАТО старается обеспечить собственные интересы ее ценой. Если для нас гибридная война — это сигнал недружественных намерений Москвы, то для нее таковым является западная поддержка цветных революций. Министр Шойгу говорил об этом в мае на большой военной конференции с участием друзей из Китая, Ирана, Южной Америки и т.д., как о «новых техниках американской агрессии», нацеленных на свержение властей и провоцирование раскола в обществах. А это, рассказывал он, — дешевый способ обретения контроля над сырьевой базой стран, охваченных общественными проблемами. Этот сценарий был использован в Ливии, ранее — в Сербии, а теперь — на Украине.
Россия стремится к многополярному миру (чтобы стать одним из его полюсов), однако формирование нового уклада, как говорил весной в Петербурге Путин, идет трудно. Это вина НАТО, вторил глава генштаба, которое наделило себя исключительной привилегией интерпретировать международное право и занимается дестабилизацией различных регионов, не желая мириться с возникновением новых центров власти в мире. Отсюда возникает ощущение, что Россия — это одна из целей американской агрессии, от которой ей приходится обороняться. Поэтому Москва старается разбить лагерь Запада, спонсируя, например, крайне правые группировки в Европе, разделяющие российский этический консерватизм. Добрым словом, деньгами и оружием она помогает также антиамериканским режимам. А если проблему не удается решить другими способами, а одновременно, например, где-то страдают русские, Россия оставляет за собой право на вторжение.
Эту стратегию не удастся изменить Комитетам солдатских матерей, пытающимся узнать о судьбе своих сыновей, которые, по официальной версии, гибнут во время отпусков, а в действительности принимают участие в боях, а кроме того (как когда-то в ходе кампании в Чечне, а сейчас — в Донбассе) оказываются похороненными в тайне и без соответствующих почестей. Но россияне считаются с тем, что жертвы — это цена за гордость, которую они испытывают от мощи своей страны, согласно афоризму Станислава Ежи Леца (Stanisław Jerzy Lec) о том, что плоды победы — это груши на вербе.
Оригинал публикации: Jakie są możliwości rosyjskiej armii?
Опубликовано: 24/09/2014
yaplakal.com