Был у меня отчим.
Стра-а-а-шный, сцуко, лейтенант.
Потом ужо и капитан и майор.
Днём он кошмарил в казарме солдат, а приходя с работы,
учинял мне допросы с пристрастием, выворачивал карманы, шмонал портфель,
изучал дневник, доставалось мне не только за двойки, но и за тройки.
Люлей мне выписывалось по ушам и по жопе, так что я боялся
со школы домой возвращаться, даже перед дверью придумывал
молитвы неизвестному богу и просил его только об одном,
что бы Максимыч, сцуко, застрял в части на ночное дежурство или
что бы на него упал стратегический бомбардировщик Дальней авиации.
Иногда помогало насчёт дежурств, а вот бомбардировщиками Бог не заведовал.
Страх делает нас хитрожопыми.
В один прекрасный сентябрьский день, такой же как сегодня,
я насобирал пустых бутылок по дворам и обменял их в тароприёмном
пункте на рублики, которые потратил на сигареты то-ли "Шипка", то-ли
"Плиска", то-ли "Тракия", а по пути зарулил в магазин "Военторг", у нас
там и школьные принадлежности торговались. И купил я там себе
второй дневник, в который скопировал подпись родителей, якобы
заверяющую его подлинность, была там необходимость такая у нас
и ещё купил шариковую авторучку с красными чернилами.
Так вот, каждый день я в школу выходил как порядочный,
но не доходя до неё сворачивал в подвал соседнего дома, где
оставлял один дневник, а в школу приходил с другим.
Из школы я опять в подвал, там аккуратно переписывал один
в один все уроки, задания и оценки, понятное дело, без двоек
и троек, четвёрки и пятёрки подделывал с удивительной точностью.
В армии потом пригодилось, изготавливал увольнительные
при помощи куриного яйца и перьевой ручки.
Навыки юного афериста совершенствовались ежегодно, продолжившись
необходимостью воровства из учительской чистых бланков табелей,
которые каждую учебную четверть надо было приносить родителям на подпись.
А Максимыч считал что его воспитание таки имело положительный
эффект, и я стал учиться хорошо, поэтому поощрялся вместо
подзатыльника за четвёрку, внеочередным нарядом на кухню
мыть и перемывать тарелки, если при проверке они не скрипели от чистоты.
Такое было детство, я всё равно его вспоминаю только добрыми словами.
Максимыч давно в иных мирах, но его я помню и ценю.
Спасибо, батя.