А знаете...

у меня тоже пример есть. одинокую тетю я всегда навещала. уходила - обычно в дверях пока-пока, и все.
а в последний раз она говорит, давай я тебя до машины провожу. первый и единственный раз. и последний, когда я ее видела живой. как тут не верить в предчувствие

http://www.yapfiles.ru/show/1771199/0d24dc...306e17.mp4.html

http://www.yapfiles.ru/files/1771199/0d24d...tMTUwNzc0MjA2OA

у меня папа чувствовал свою смерть, свое убийство, за неделю переделал все мелкие дела в доме, до которых руки не доходили

Родители-единственные люди, котлован любят нас не за что-то, а просто от того, что мы есть.... Банально до ужаса, но пока они есть, мы этого не ценим и часто своим поведением и словами приближаем расставание

Отправлено с мобильного клиента YAPik+

Совпадение, конечно, но за неделю до своей смерти моя подруга на одной посиделке несколько раз сказала "ПохоронИте меня под эту песню".
Не помню уже, что за песня, и не хоронили мы ее под музыку.

а я ничего не чувствую, когда уезжала мама на операцию я спросил - мама ну ты же приедешь? Да! и я побежал играть дальше. Малой был 13 лет. и сейчас работаю с людьми, коллектив знакомый 20 лет с одними и теми же людьми, кто то по болезни умер кто то в аварии, кого то убили на войне, сколько не вспоминал потом их лица никаких предчувствий не было! я ни к чему не призываю, я для себя вывод сделал, будь человеком, всегда... всем бобра!

Мы с прабабушкой (г.р. 1905) в 1984-м съездили к последнему из ее братьев (их всего было в семье 13 человек, остались в итоге она с братом) в Новосибирск. Плохо ему было в его семье, там его детки уже либерастами были (сын - директор рыбокомбината, богатый, гнида и самодовольный, внук мне ставил послушать Вилли Токарева - я тогда охуел, какое говно в мире случается (еще не знал, что Басков будет, пидросян и прочая ксюшадь), все в Германи0ю нацеливались (поволжские немцы, деда в отдельной комнате держали и за общий стол не пускали). Посмотрели на все это и домой поехали. Через месяц майне гелибте ургросмуттер померла, просто лежала неделю на диване почти не вставая, а потом началась агония. 7 января 1984 года похоронили.
А та милая семейка похоронила Рудольфа Карловича и съебала в свою дойчланд. Помню, присылали нам "пайки" в виде консервов каких-то и постельного белья - мы местным алкашам отдавали, как-то непонятно, зачем нам милостыня от каких-то обсосов из Дрездена, мы их и не знаем нихера.

О ноге он думал... Эгоист.
Моя бабушка умирала на протяжении 5 лет.
И когда я последний раз её живой видел, она через силу, через "не могу", сказала "Едь домой" (ей было очень сложно и больно говорить). И этот взгляд я запомнил на всю свою жизнь, я надеюсь. Тогда я её в последний раз обнял, поцеловал и сказал, что скоро приеду. Набралась сил и рукой мне не помахала, а складывала в ладошку и распрямляла пальцы. Три раза.

Скоро - случилось через два дня. Приехал ещё к тёплой.

Я верю, что я её никогда не забуду. И этот взгляд. В нём было всё! ВСЁ! И как она со мной мелким возилась, и как я, уже будучи взрослым к ней приезжал всё реже и реже. Я это понял только тогда, когда она остывала. Долбоёб. Время не вернуть, конечно. А жаль.
Жаль!

И ты идешь по городу, и за тобой летят бабочки.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

Моей жены бабушка не выходила из дома с 2000-го. И они с теще подвунедельно привозили продукты и помогали по хозяйству. С 2008-го я присоединился и ездили уже вместе, я-жена, потом теща. Вот только ненавидела бабушка как дочку, так и внучку, и много дряни было с ней, тошно и вспоминать. Но меня полюбила - мужчина, и не из "этого семейства".
Заканчиваться началось, когда бабушка сломала шейку бедра. Больница, гипс, сочувственный взгляд врача (я знаюсь со врачами, и понимаю, что это пиздец), потом месяц возни с перевозом из ебеней за 80 км. в квартиру тещи в областной центр, потом месяц проклятий и манипуляций - все враги, фашисты, прокляты будьте и т.д. В итоге отвоз обратно, расходы на няню (суммой с поларенды не нашей квартиры - мы тогда снимали жилье, пришлось поднапрячься).
А потом съездили с друзьями в Крым и на обратном пути нам позвонили и сообщили, что она умерла. Будь я проклят, но мне полегчало.
И жене спасибо, что на похороны меня не потянули, мои женщины сильные.
Но еще 3-4 года любое застолье скатывалось на бабу Веру и вопросы: за что же она так свою дочь, внучку и мужа ненавидела?

ArtNite, у нас у всех свой путь. У тебя такой. У меня другой. У всех отписавшихся с пониманием ситуации - свой.
И ВСЕГДА вопросов будет больше, чем ответов.

А что не так? Наше определение меняет суть процесса? Мы не знаем сути и не знаем процесса. Можно хоть карнавалом назвать, хоть тушенкой - один хуй узнаем только сами, лично, и не факто, что да. И если узнаем - не расскажем.

со смертью родителей мы становимся взрослыми, близких одиноким.

Мне пока 45, но болячки застарелые дают знать о себе, и лучший друг самоубился в 1995-м, и маме уже 68 и диабет с осложнениями (отца убили в тюрьме в 94-м, я его и не помню) ). Да и сам не торт. Вот теперь только и думаю, что первое: самому готовиться, или остальных сначала зарыть :-(