Те, кто испытал на себе мороз, знают, что так сказать
можно. Чахлое солнце, размером с копейку, мутно что-то делало сквозь
небесную серь. Под серью сидел диверсант. Он сидел на сопке. На нем были
непроницаемый комбинезон, мехом внутрь, с башлыком и электроподогревом. И
ботинки на нем тоже были. Высокие. Непромокаемые, наши. И диверсант тоже был
наш, но привлеченный со стороны - из диверсантского отряда. Ночевал он здесь
же. В нашем снегу. А теперь он ел. Тупо. Из нашей банки консервной. Он
что-то в ней отвернул-повернул-откупорил и стал есть, потому что банка сама
сразу же и разогрелась.
Широко и мерно двигая лошадиной челюстью, диверсант в то же время
смотрел в подножье. Сопки, конечно. Он ждал, когда его оттуда возьмут.
Шел третий день учения. Неумолимо шел. Наши учились отражать нападение
- таких вот электро-рыбо-лошадей - на нашу военно-морскую базу.
Был создан штаб обороны. Была создана оперативная часть, которая и
ловила этих приглашенных лошадей с помощью сводного взвода восточных
волкодавов.
Справка: восточный волкодав - мелок, поджарист, вынослив, отважен.
Красив. По-своему. Один метр с четвертью. В холке. А главное - не думает.
Вцепился - и намертво. И главное - много его. Сколько хочешь, столько бери,
и еще останется.
Волкодавов взяли из разных мест в шинелях с ремнем, в сапогах с
фланелевыми портянками на обычную ногу, накормили на береговом камбузе
обычной едой, которую можно есть только с идейной убежденностью, и пустили
их на диверсантов. Только рукавицы им забыли выдать. Но это детали. И потом,
у матроса из страны Волкодавии руки мерзнут только первые полгода. А если вы
имеете что сказать насчет еды, так мы вам на это ответим: если армию хорошо
кормить, то зачем ее держать!
Шел третий день учения. В первый день группа не нашего захвата, одетая
во все наше, прорвалась в штаб. Прорвалась она так: она поделилась пополам,
после чего одна половина взяла другую в плен и повела прямо мимо штаба. А
замкомандующего увидел через окно, как кого-то ведут, и крикнул:
- Бойцы! Кого ведете?!
- Диверсантов поймали!
- Молодцы! Всем объявляю благодарность! Ведите их прямо ко мне!
И они привели. Прямо к нему. По пути захватили штаб.
Во второй день учения "рыбы" подплыли со стороны полярной ночи и
слюдяной воды и "заминировали" все наши корабли. Последняя "рыба" вышла на
берег, переодетая в форму капитана первого ранга, проверяющего, по
документам, и, пройдя на ПКЗ, нарезала верхнему вахтенному... нет-нет-нет -
только сектор наблюдения за водной гладью. А то он не туда смотрел. Только
сектор и больше ничего. И чтоб все время! Как припаянный! Не моргая.
Наблюдал чтоб. Неотрывно. Во-он в ту сторону.
И вахтенный наблюдал, а "товарищ капитан первого ранга, проверяющий"
зашел по ходу дела к командиру дивизии, штаб которого размещался тут же на
ПКЗ. (По дороге он спросил у службы: "Бдите?!" Те оказали: "Бдим!" - "Ну-ну,
- сказал он, - так держать!" - и поднялся наверх.) И арестовал командира
дивизии, вытащил его через окно, спустил с противоположного сектора и увез
на надувной лодке. Причем лодку, говорят, надувал сам командир дивизии под
наблюдением "проверяющего". Врут. Лодка уже была надута и стояла вместе с
гребцами у специально сброшенного шторм-трапика. Шелкового такого. Очень
удобного. Хорошая лодка. Мечта, а не лодка.
Вахтенный видел, конечно, что не в его секторе движется какая-то лодка,
но отвечал он только за свой сектор и поэтому не доложил. Так закончился
второй день.
На третий день надо было взять диверсанта. Живьем. На сопке. Вот он
сидел и ждал, когда же это случится. А наши стояли у подножья, указывали на
него и совещались возбужденно. Наших было человек двадцать, и они поражали
своей решительностью. Вместе со старшим. Он тоже поражал.
- Окружить сопку! Касымбеков! Заходи! - наконец скомандовал старший, и
они начали окружать и заходить.
Волкодавы пахали снег, по грудь в него уходя, плыли в нем и неумолимо
окружали. Во главе с Касымбековым. Не прошло и сорока минут, как первый из
них подплыл к диверсанту. Первый радостно улыбался и задыхался.
- Стой! - оказал он. - Руки вверх! После чего силы у него иссякли, а
улыбка осталась. Диверсант кончил есть, встал и лягнул первого. В следующие
пятнадцать минут к тому месту, где раньше стоял первый, сошлись остальные.
Еще десять минут были посвящены тому, что волкодавы, входя в соприкосновение
с диверсантом, не переставая улыбаться и азартно, по-восточному, кричать,
взлетали в воздух, сверкая портянками, а затем они сминали кусты и летели,
летели, вращаясь, вниз, и портянки наматывались им вокруг шеи. Это было
здорово! Потом диверсант сдался. Он сказал: "Я сдаюсь".
И его взяли. Живьем. Упаковали и понесли на руках.
Так закончился третий день. С этого дня мы начали побеждать.
© Александр Покровский "...Расстрелять"
yaplakal.com