Во пиздит-то ТС
Как только прокурор оказался в столовой, его ноздри и челюсти зашевелились точно так, как у писарей.
- Ого-го! - сказал он.- Как вкусно пахнет суп!
"Что они винюхали в этом супе?" - подумал Портос, взглянув на представленный в большой миске постный бульон, на бледной поверхности которого плавало, словно островки архипелага среди безбрежного моря, несколько гренок.
Госпожа Кокнар улыбнулась, и все поспешили по ее сигналу сесть на свои места.
Прежде всего подали суп мэтру Кокнару, далее - Портосові. Потом госпожа Кокнар налила себе тарелку и разделила сами только гренки без бульона между изголодавшимися писарями.
В эту минуту дверь в столовую со скрипом приоткрылась, и Портос усмотрел за створками малейшего писарчука, который, не имея возможности пировать вместе со всеми, ел свой кусок хлеба, сдабривая ее запахами, которые неслись и из кухни, и из столовой.
После супа служанка принесла вареную курицу - роскошное блюдо, увидев которую, все чуть не ослепли.
- О, видно, что вы любите своих родственников, госпожа Кокнар! - сказал прокурор с почти трагической улыбкой.- Нет сомнения - всем этим мы обязаны только вашему брату.
Бедная курица была такая худая и покрыта такой толстой їжакуватою кожей, что ее невозможно было пробить никакими костями. Видимо, хозяйка хорошо попошукала, прежде чем нашла курицу на насесте, куда она забилась, чтобы спокойно умереть от старости.
"Черт возьми! - подумал Портос - Это действительно обидно; я уважаю старость, только не в вареном и не в жареном виде".
И он начал осматриваться вокруг, чтобы убедиться, все такого же мнения. Где там! Мушкетер увидел только лихорадочно возбужденные глаза, которые заранее пожирали эту волшебную курицу, что вызвала у него такое пренебрежение.
Госпожа Кокнар придвинула тарелку к себе, отрезала две большие почерневшие лапки и положила их своему мужу; потом отрезала шейку и вместе с председателем положила ее на свою тарелку. Портосові она положила крылышко и отдала служанке курицу почти целой, а и убрала ее со стола раньше, чем мушкетер успел увидеть, как менялись лица всех, кто сидел за столом,- от пылкой надежды к смиренной покорности.
Тем временем на столе появилось огромное блюдо с бобами, на которой лежало еще несколько бараньих костей; с первого взгляда могло показаться, что на них есть мясо.
Но писари не дались на притворство, и хмурое выражение на их лицах сменилось выражением покорности судьбе.
Госпожа Кокнар разделила между ними это блюдо с умеренностью бережливой хозяйки.
Дошла очередь до вина. Мэтр Кокнар налил из небольшой фаянсовой графинчику по трети стакана каждому из писарей, столько же нацедил себе - и графин сразу перешла к Портоса и г-жа Кокнар.
Писцы долили стаканы водой, потом, выпив по полстакана, снова долили их; так что под конец обеда они уже пили напиток, который вместо цвета рубина стал напоминать цвет дымчатого топаза.
Смущенный Портос съел куриное крылышко и содрогнулся, почувствовав, что колено жены прокурора коснулось под столом его колена. Он тоже выпил полстакана вина, до которого здесь относились с такой бережливостью и в котором он опознал тот поганющий монрейльський напиток, который вызывал отвращение у людей, которые хоть немного разбирались в винах.
Мэтр Кокнар, взглянув, как мушкетер пьет неразбавленное вино, тяжело вздохнул.
- Не отведаете ли вы этих бобов, кузене Портосе? - спросила госпожа Кокнар тоном, который ясно свидетельствовал: "Лучше не ешьте их".
- Черти бы меня взяли, если бы я хоть дотронулся до этих бобов! - пробубонів Портос себе под нос.
И громко добавил:
- Спасибо, кузино, я уже сыт.
Воцарилось молчание: Портос не знал, что делать дальше. Прокурор несколько раз повторил:
- Ах, госпожа Кокнар, благодарю вас, вы устроили нам настоящий пир; Боже, как я наелся! Мэтр Кокнар съел тарелку супа, две черные лапки и баранью кость - единственную, на которой было хоть немного мяса.
Портос подумал, что с него смеются, и начал подкручивать усы и хмурить брови; но колено госпожа Кокнар неслышно посоветовало ему успокоиться.
Это молчание и исчезновение со стола всех блюд, совершенно непонятные для Портоса, были полны грозного смысла для писцов. Повинуясь взгляду прокурора и улыбке госпожи Кокнар, они медленно встали из-за стола, еще медленнее сложили салфетки, поклонились и ушли из столовой.
- Идите, молодые люди, идите: после обеда полезно работать,- важно сказал прокурор.
Когда писцы исчезли за дверью, госпожа Кокнар достала из буфета кусок сыра, вазочку с айвовим вареньем и миндальный пирог с медом, который она собственноручно испекла по такому случаю.
Увидев столько еды, мэтр Кокнар нахмурился. Портос прикусил губу, поняв, что остался без обеда.
Он посмотрел, стоит ли еще на столе блюдо с бобами, но она уже исчезла.
- Вот это пир! Настоящий пир! - воскликнул мэтр Кокнар, засо-вавшись на кресле.- Epulae epularum1; Лукулл обедает у Лукулла2.
Портос взглянул на графин, стоявший возле него, надеясь, что дообідає вином, хлебом и сыром; но вина не осталось - графин был пуст. Господин и госпожа Кокнар сделали вид, что не замечают этого.
"Ну что же,- подумал Портос,- по крайней мере, впредь буду знать, что к чему".
Он съел ложечку варенья и увяз зубами в невыпеченном тесте госпожа Кокнар.
"Итак,- сказал он себе,- жертву принесено.
yaplakal.com