Госпиталь находился далеко от фронта, в провинциальном
русском городе. Кроме корпусов: челюстного, брюшной полости,
конечностей и других, там имелся еще один, закрытый от
остального госпиталя высокими тополями парка, и к этому
корпусу было приковано любопытное внимание всех раненых. Даже
тех, кто готовился вот-вот перебраться в морг.
Это был венерологический корпус.
Там лечили славное русское воинство, пострадавшее не на
поле брани, а в постели или в кустах от случайных связей. И
подцепивших триппер, именуемый для приличия гонорреей.
В каждом корпусе на стенах висели зловещие
лозунги-призывы: "Опасайтесь случайных связей". Но такая
пропаганда была совершенно лишней при наличии в госпитале
своего венерологического корпуса. Наглядная агитация - куда
доходчивей. И у многих раненых надолго отбило интерес к
случайным связям. И не случайным тоже.
Начальником этого госпиталя был хороший мужик. Генерал
медицинской службы. Большой шутник.
Во всех корпусах солдаты и офицеры размещались в разных
палатах, и офицеры получали что полагалось командному составу,
а солдаты - по норме рядовых. Венериков же сбили в одно стадо.
Им не выдали ни пижам, ни тапочек, а оставили в своем
армейском обмундировании. Со знаками отличия. Но, конечно, без
орденов и медалей. Солдаты и сержанты ходили вперемежку с
майорами и полковниками, связанные одним несчастьем, и поэтому
начисто забыли о субординации.
А лечили их по тем временам вернейшим способом: догоняли
температуру тела до сорока градусов, доводили почти до
беспамятства, рассчитывая, что гонококк такого жару не
выдержит. А если сам венерик опередит гонококка и загнется от
такой температуры, так тоже не беда. По крайней мере, другим
наука. Опасайтесь, мол, случайных связей.
Высокой температуры достигали с помощью скипидара.
Лошадиную дозу этой вонючей жидкости вводили шприцем в
ягодицу. Только русский человек мог выдержать такое лечение.
Он даже зла не держал против врачей. А вот к бабам, виновницам
его страданий, проникался лютой злобой, и им потом долго
отливались его слезки.
Даже после того, как температура спадала, страдания
больного не кончались. Опухало проскипидаренное бедро, и
больной долго хромал.
Начальник госпиталя за это и ухватился. Всем
выздоравливающим он прописывал усиленную строевую подготовку
без различия чинов и званий. Венериков разбили на сотни и
строили по десять человек в шеренге. Эти сотни начальник
госпиталя прозвал "черными сотнями", и они друг от друга ничем
не отличались, за исключением одного.
Когда вводили скипидар, укол доставался одним в левую
ягодицу, другим - в правую. Соответственно этому они потом и
хромали. В каждую сотню брали уколотых только в одну сторону.
Гоняли венериков строевой на футбольном поле за госпитальным
парком. Поднимая тучи пыли, шагала, припадая только на правую
ногу, одна сотня, за ней, хромая на левую, пылила следующая.
Это было почище цирка. И раненые из других корпусов,
волоча костыли, выставив перед собой загипсованные руки,
рассаживались на траве вокруг футбольного поля, и
представление начиналось.
Тучные полковники, поджарые капитаны, мордастые старшины
и пучеглазые рядовые становились в строй, смущенно пряча глаза
от гогочущей публики. Сам начальник госпиталя отдавал команду:
- Равнение направо! Бабники! Юбочники! Бесстыжие скоты!
Нарушители армейского устава и супружеской верности! Правое
плечо вперед! Шагом... марш!
И, хромая на правую ногу, вся сотня делала первый шаг. За
ней трогалась следующая сотня, дружно припадая на левую ногу.
Зрители выли от восторга. (Эфраим Севела. Моня Цацкес знаменосец)
yaplakal.com