Если написать продолжение фильма - получится фанфик.
Если написать продолжение фанфика - получится жаба.
Итак, чего-то не давали мне покоя пара рассказов в ленте, так что решил немного их того... Этого. В общем - вот:
Толпа плотной массой вытекала из распахнутых дверей кинотеатра на улицу, под свет фонарей и неярких вечерних звёзд. Люди в основном двигались к остановкам автобусов и трамвая, шумно обсуждая просмотренную премьеру. Тут и там слышались запомнившиеся фразочки, а пара подвыпивших мужчин фальшиво затянули «Ваше благородие, госпожа удача...». Фильм «Белое солнце пустыни» начинал свое триумфальное шествие по кинотеатрам страны Советов.
За этой суматохой никто не обратил внимание на одинокого старика, который тоже вышел из кино, но не последовал за толпой к общественному транспорту, а направился медленным шагом через лежащий в стороне парк. Привычка ходить пешком, выработанная еще в молодости, так и не оставила его.
Но вот силы уже были явно не те, что прежде, и старик присел отдохнуть на скамейке. В парке в такое время людей было уже мало, а гул толпы сюда не долетал. Старик откинулся на спинку и взглянул на небо. «Не обманул, значит, Женька!» - пробормотал он и усмехнулся. Тусклые звезды в небе над Самарой отражались в паре скупых слезинок, выступивших в самых уголках по юношески задорных глаз.
Вечер в пустыне обещал быть холодным, но опытный в таких делах красноармеец Фёдор Сухов, готовясь на ночлег, собрал внушительную кучу сухого саксаула. Вскоре окрестные барханы освещал задорный огонёк костерка. Усевшись поближе к огню на расстеленную шинель, Сухов достал из планшета тетрадку и маленьким огрызком карандаша аккуратно подчеркнул нижнюю строчку в списке. Последняя жена Абдуллы вернулась в дом своего отца, а значит можно было возвращаться домой, к несравненной Катерине Матвеевне… Убрав тетрадку, Сухов мечтательно взглянул на покрывающееся удивительным ковром из звёзд туркестанское небо. «Дома, пожалуй, не так», - подумал он и поёжился — становилось холоднее.
В том самом последнем кишлаке председатель угостил Фёдора кульком с чаем. Не иначе имел виды на вернувшуюся девушку… Сухов немного раздвинул горящие ветки саксаула и поставил среди них чайник, предварительно налив в него воды из фляжки. Вид потрепанного жизнью предмета кухонной утвари заставил красноармейца улыбнуться. Давно ли он отпаивал из него закопанного бандитами по горло в песок Саида? Поплотнее прикрыв крышку, Сухов подбросил в костер саксаула, достал из планшета пожелтелый, сложенный в несколько раз бумажный листок и стал продолжать свое бесконечное мысленное письмо к далёкой жене…
Жаркий огонь от сухих веток должен был вскипятить воду быстро. Но внезапно вместо положенного в таких случаях дребезжания крышки, струи пара из носика и негромкого свиста чайник начал материться. Сухов от удивления раскрыл рот и сдвинул фуражку на затылок. Из чайника продолжали сыпаться ругательства сразу на нескольких местных языках вперемежку с совсем непонятными словами, густо замешанными на родной матерщине. Наконец крышка с резким звоном отлетела в сторону, чайник зашатался и из него повалил густой синий дым. Среди дыма обрисовалась фигура мужчины в восточных одеждах, которая резво отпрыгнула из костра.
- Ну, здорово, садист! - грозно прикрикнул мужчина на обалдевшего Сухова. - Нет, ну ладно, трёте вы и так и сяк, ладно — швыряете по всякому… Но жарить-то меня зачем?
- Ты кто такой? - тихо спросил Фёдор, машинально потянувшись к кобуре.
- А вот этого — не надо, - предостерёг незнакомец. - Без толку, только патроны потратишь.
- Ага, - кивнул Сухов, убирая руку.
- Ну чего ты? - вздохнул мужчина. - Мог бы и догадаться. Джинн я.
- Джинн, значит? Хех…
- Ладно, вечер уже, давай по быстрому. Спать хочется — сил нет.
- Чего по-быстрому?
- Ну как чего? Желания загадывай. Чего ты хочешь?
- Я то?
- Ты то. Ну? Денег там, власти? Победу мировой революции?
Сухов, конечно, был поражен произошедшим, но быстро вернул самообладание.
- Слушай, товарищ джинн. Ты это, не торопись, ладно? Сам же сказал — вечер. А такие дела на ночь глядя не решаются. Присядь вот, поговорим?
Джинн внимательно посмотрел на красноармейца, а потом подошёл к костру и сел прямо на песок.
- Звать то тебя как? - спросил Сухов.
- Звать?
- Ну да. Джинн же — это ж, наварное, должность такая. А имя у тебя есть?
- Меня зовут Джрвтрсру… - начал джинн, но, взглянув на Фёдора, вздохнул и сказал, - Женя я.
- А меня Фёдором звать. Ну, раз такое дело, давай, что-ли, чайку выпьем? За знакомство. А за чайник не серчай, я ж не нарочно…
- Вот такая моя история, - закончил свой рассказ джинн, ставя пустую железную кружку на песок.
- Стало быть, жену себе подыскиваешь?
- Да, но трудно это. Всё время отвлекают.
- Хех. Тут похожи мы с тобой, Женя. Я вот тоже домой всё дойти не могу. Отвлекают.
- Так пожелай, я ж тебе который раз говорю. Три желания твои, законные.
- Э, не… Знаю я вашу породу, наслышан.
- Откуда же? - удивился джинн.
- Да я тут, по случаю, один гарем по домам разводил. Так они каждый вечер сказки рассказывали. А там что ни джинн — так обманывает. Вроде того, что и исполнил желание, но так, что лучше б вообще не исполнял.
- Ну… - смутился джинн. - И так бывает. Но от чего всё? Вы, люди, всё время одного и того же хотите. Скукота…
- Да и не надо мне ничего, - проговорил Сухов, откинувшись на расстеленную шинель.
- Всем что-то нужно, - возразил джинн. - Домой же хочешь?
- Конечно. Вот, отдохну немного, и дойду. Сам.
- А может денег? Дойдешь домой — дом купишь? С павлинами? И — патефон!
- Да на кой он мне?
- Ладно, а может… Чтобы красные победили?
- Так победят и без твоей помощи. А просто по желанию… Такой победе цена — копейка. Даже не уговаривай. Лучше вот скажи, сам-то ты чего хочешь?
- Я? - удивился джинн. Еще никогда за его долгую жизнь никто не спрашивал его об этом. А тут…
- Давай я тебе жену пожелаю? - предложил Сухов.
Джинн задумался. В этом предложении не было ничего невозможно, всё в рамках устава…
- Нет, не надо, - покачал головой Женя. - Сама она должна меня полюбить. Иначе откуда духовной близости взяться? Такого не пожелаешь.
- Вооот, - устало проговорил Сухов.
Небо на востоке начинало понемногу светлеть.
- В Питер хочу! - вдруг выпалил джинн. - Точно, в Питер. Красиво там, хорошо, и жары такой нет. А люди, люди какие живут!
- Чай, такие же, как везде, Женя, - вздохнул Сухов и задумался, что-то прикидывая в уме. - Питер, говоришь? Хех!
- Ага. Может пожелаешь?
- Опять ты за своё. Дай уже поспать малость, пока не жарко. Отнесу я тебя в Петроград, он теперь так называется. Полезай обратно в свой чайник…
- Стало быть, прощаться пора, - сказал красноармеец Фёдор.
Они с джинном стояли на лестнице, что ведет к самой воде от набережной Фонтанки. На волнах покачивался видавший виды чайник.
- Спасибо тебе, Фёдор Иванович.
- И тебе спасибо, Женя. За компанию. Вдвоем в дороге веселее было. Да и крюк вышел небольшой. Чего тут теперь, до Самары-то?
- Для тебя — ерунда, - согласился джинн. - Но, если хочешь…
- Не начинай.
- Да я так… Прощай, что-ли?
Джинн уменьшился в размерах и ловко запрыгнул в открытый чайник.
- А знаешь, Женя… - вдруг остановил его Сухов. - Пожалуй, кой-чего загадать можно.
- Говори?
- Помнишь, я тебе про Петю и Гюльчатай рассказывал?
- Помню. Оживить хочешь? Трудно это, конечно, но для тебя…
- Нет, не надо их теперь уже тревожить. Не по людски это, что ли.
- Так чего же ты хочешь?
- Хочу, чтобы память о них осталась. Что были вот такие двое на свете. И чувства у них были…
- Исполнено, - просто сказал джинн.
- А что же ты сделал?
- Узнаешь, Фёдор Иванович. Всему свое время.