Сорри за простынь. Марк Твен. Приключения Гекельберри Финна:
Ну, тут на арену выскочил какой-то наклюкавшийся
дядька и говорит, что он тоже хочет на лошади прокатиться, он, дескать, умеет
это не хуже прочих. Циркачи заспорили с ним, попытались выставить на улицу, а
он ни в какую, так что пришлось им представление прервать. Зрители орут на
него, издеваются, а он разозлился, просто рвать и метать начал, люди, понятное
дело, осерчали, кое-кто со скамеек повскакал и на арену полез, крича: «Дайте
ему по зубам! вышвырните его!», а парочка женщин уже визжать начала. Но тут
распорядитель сказал небольшую речь, он, дескать, надеется, что никаких
беспорядков никто учинять не станет, и если этот джентльмен пообещает больше не
безобразничать, ему позволят прокатиться на лошади, все равно ж он в седле и
минуты не продержится. Все захохотали и согласились с распорядителем, и для
этого дяденьки вывели на арену лошадь. Стоило ему взобраться на нее, как лошадь
принялась брыкаться, и курбеты выделывать, и двое служителей вцепились в ее
уздечку, чтобы она пьянчугу не сбросила, а тот обхватил лошадь обеими руками за
шею, и при каждом ее скачке у ноги него аж в воздух взлетали, ну а зрители
повскакали с мест, вопят и хохочут так, что у них слезы льют по щекам. Конечно,
удержать лошадь служители не смогли, и она опрометью понеслась по арене, а
забулдыга болтается у нее на шее, то с одной стороны свалится, так что у него
ноги по земле волочатся, то с другой, – публика уже с ума почти посходила. Мне-то
смешно не было, я весь дрожал от страха за дурака. Но скоро он все-таки
ухитрился усесться в седло и поводья ухватить, хоть и качался по-прежнему из
стороны в сторону; а потом вдруг поводья бросил, да как подскочит – и встал на
седле! Лошадь так и несется во весь опор, точно из горящей конюшни спасается. А
он стоит себе и стоит, и до того привольно, точно в жизни своей к рюмке не
прикладывался, а после начал снимать с себя одежду и отбрасывать ее. И так быстро,
что одна еще по воздуху летит, а он уж другую сдирает – всего их на нем
семнадцать штук оказалось, не считая последней. Ну и вот, смотрим, стоит он в
седле, стройный, симпатичный, в таком ярком и красивом наряде, какой вам и во
сне не приснился бы, а после ударил лошадь хлыстиком, и она остановилась, и на
колени встала, и он соскочил на арену, поклонился, и ушел за кулисы, а публика
аж взвыла от восторга и удивления.
Тут-то распорядитель понял, конечно, что его вокруг пальца
обвели, и до того расстроился, что смотреть было жалко, ей-богу. Это ж один из
его артистов был! Придумал всю шуточку сам и слова о ней никому не сказал.© 1884 год
Это сообщение отредактировал ReDeviL771 - 2.11.2016 - 15:11