Вот уже который год один товарищ возмущено приравнивает абсурдную тавтологию к семантическому плеоназму. Давайте разберем допустимость плеоназма в современном русском языке, а потом вернемся к месяцам.
На первый взгляд плеоназм можно охарактеризовать как стилистический изъян, негативно влияющий на речь в целом. Однако это далеко не так. Плеоназм очень часто сознательно используется как в письменной, так и в устной речи, делая ее более яркой, образной, убедительной и звучной. Более того, есть, так сказать, узаконенные плеоназмы, широко использующиеся в повседневной жизни, они закрепились в русском языке и являются нормой. Как часто вы слышите, да и употребляете, такие фразы как "спуститься вниз", "подняться наверх", "сжатый кулак", "видел своими глазами", "из глаз текли слезы", "кивал головой", "в конечном итоге", "единственная альтернатива", "лично я", "неподтверждённые слухи", "патриот своей родины", "перспективы на будущее", "природный инстинкт", "сервисное обслуживание", "установленный факт"? Разве нам режут слух "пути-дороги", "друзья-товарищи", "грусть-тоска", "конца края не видать", "жить-поживать"? Все это плеоназм, используемый для смысловой полноты и стилистической выразительности, правилами русского языка это не запрещено, а в некоторых случаях и рекомендовано. С месяцами такая же история.
Не самые "косноязычные психи" довольно часто писали о месяцах года именно так. Среди них - Достоевский, Зощенко, Толстой, Пастернак, Пушкин, Грин, Булгаков, Тургенев, Гоголь, Бунин:
Лев Толстой в «Войне и мире»:
«В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии».
Борис Пастернак в «Охранной грамоте»:
«Это было в феврале, а в апреле месяце как-то утром мама объявила, что скопила из заработков...»
Александр Пушкин, «Станционный смотритель»:
«В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному...»
Фёдор Достоевский, «Идиот»:
«Пред ним сидела совершенно другая женщина, нисколько не похожая на ту, которую он знал доселе и оставил всего только в июле месяце».
Иван Тургенев, «Дворянское гнездо»:
«В сентябре месяце Варвара Павловна увезла своего мужа в Петербург...»
Михаил Булгаков в «Мастере и Маргарите»:
«Он был дописан в августе месяце, был отдан какой-то безвестной машинистке, и та перепечатала его в пяти экземплярах».
Михаил Булгаков в «Белой гвардии»:
«В ноябре месяце, увы! — все уже знали довольно определённо. Слово: — Петлюра! — Петлюра!!..»
Александр Грин, «Лебедь»:
«Весной, в мае месяце, старая, почерневшая мельница казалась убогой, горбатой старушонкой...»
Михаил Зощенко, «Бабье счастье»:
«А скрутило, милые мои, ее в январе месяце. В январе месяце ее скрутило, а в феврале месяце бежит наша тетя Нюша к врачу за бесплатным советом...»
К тому же, на мой взгляд, есть случаи, когда слово месяц может и даже должно выступать уточнением. К примеру в предложении "Август/Май обещает быть томным" вполне логично уточнить, что "Август месяц обещает быть томным", если речь идет о месяце, а не о человеке. Или во фразе "Октябь в 1917 году наступил внезапно" нужно уточнить, что "Октябрь месяц в 1917 году наступил внезапно", если речь идет о месяце, а не об Октябрьской революции.
Если же обратиться к самому происхождению названий месяцев, то мы поймем, что в оригинале они звучат именно "косноязычно", ибо Martius mensis - месяц Марса (март), Maius mensis - месяц Майа (май), Julius mensis - месяц Юлия (июль), September mensis - седьмой месяц (сентябрь) и тд, то есть вполне логично было бы предположить, что классики русской литературы ориентировались на оригинал или язык, берущий за основу латинский, например французский. В современном французском, кстати, гораздо чаще можно услышать "en mois de mai" (в мае месяце), чем "en mai" (в мае).
На мой взгляд использование слова "месяц" после названий месяцев вполне оправдано, не нарушает чистоту речи, звучит привычно и приятно, не являясь признаком косноязычия или
психического чего бы там ни было.
yaplakal.com