Это имение - заслуга опального Романова...
Судьба и деяния великого князя Николая Константиновича Романова, объявленного душевнобольным, изгнанного из Санкт-Петербурга, посвятившего жизнь Туркестану и похороненного в Ташкенте, хорошо известны специалистам и любителям прошлого Средней Азии. Тем не менее, широкой публике в Узбекистане, особенно подрастающему поколению, имя опального члена императорской семьи не скажет ничего. Отчасти виной тому - новые учебники «новой истории», переписанной под новых правителей и изменившейся до неузнаваемости, отчасти – наша собственная лень и неспособность отказываться от исторических стереотипов.
Иногда виной тому - новые учебники «новой истории», переписанной под новых правителей и изменившейся до неузнаваемости, в другой раз – наша собственная лень и неспособность отказываться от исторических стереотипов. Предлагаемая статья должна отчасти заполнить пробелы в наших представлениях об одном из героев колониального прошлого. Из нее вы узнаете о том, как отпрыск императорского рода, очарованный Востоком, посвятил большую часть своей жизни орошению части Сырдарьинской области – сердца хлопководства современного Узбекистана. И о том, как его за это прославляли местные народные певцы.
14 апреля 1874 года в Мраморном дворце произошло событие, затрагивавшее честь императорской семьи. Из семейной иконы великокняжеской четы Константина Николаевича и Александры Иосифовны исчезли крупные бриллианты. Была вызвана полиция, и вскоре пропажа была обнаружена. История оказалась крайне запутанной. В круг подозреваемых попал великий князь Николай Константинович. Сразу возникла версия, что деньги князю понадобились для американской куртизанки Фани Лир, из-за связи с которой он уже однажды был удален из Петербурга и участвовал в русском походе на Хиву в 1873 г. Николай Константинович свою причастность к краже отрицал. Дело зашло в тупик. В итоге, чтобы спасти престиж царской семьи, на семейном совете было принято решение признать великого князя безумным. Отныне он должен был находиться на принудительном лечении под стражей. В бумагах, касавшихся царствующего дома, запрещалось упоминать его имя, он лишался званий и наград и, наконец, высылался навсегда из Петербурга и был обязан жить под арестом в том месте, которое ему предпишут. Однако за ним был сохранен титул великого князя.
После истории с фамильными драгоценностями его удалили в Оренбург, где он женился на дочери простого
казачьего офицера Надежде Александровне Драйер. За этот морганатический брак Николая
Константиновича подвергли более суровому наказанию – бессрочной ссылке в Ташкент. Опала частично распространилась и на Надежду Александровну – «княгиню Искандер». Этот «титул» придумал для нее и оформил сам Николай Константинович в честь Александра Македонского, которого на Востоке
называли Искандер Зулькарнай (Двурогий).
Княгиня Искандер была венчаной, но не единственной женой великого князя. Еще одна казачка, Дарья
Алексеевна Часовитина, стала его гражданской женой. Очевидцы событий отмечали, что с Часовитиной
он часто показывался на людях, катался по городу в коляске или сидел в «синематографе».
О Николае Константиновиче в Ташкенте ходило множество легенд. Бывший начальник Управления
земледелия края, А.А. Татищев, отмечает в своих воспоминаниях сильное пристрастие князя к красному
цвету. «Даже аллея перед его домом, – писал он, – была посыпана красным песком. На людях
его часто можно было встретить в некоем подобии туземного халата с киргизской войлочной шапкой на голове». Своим гостям после изрядных возлияний великий князь традиционно задавал вопрос, признают ли они его законным претендентом на престол. Вопрос подкреплялся демонстрацией заряженного револьвера или угрозой прибегнуть к физическим мерам воздействия на несознательного посетителя.
Ежегодно из казны на расходы Николай Константинович получал деньги. При этом князь занимался коммерческой деятельностью. В Ташкенте, например, он владел хлебопекарней. Но наиболее доходным
предприятием и самым популярным у горожан был «синематограф» великого князя, открытый в
1909 г. Великий князь был деятельным и увлекающимся человеком. На его деньги в Средней Азии было организовано несколько научных экспедиций. Одна из них, Самарская ученая экспедиция 1878 г., всерьез занималась изучением вопроса судоходности Амударьи и поворота ее по старому руслу – Узбою – в Каспий.
Но, пожалуй, самой важной сферой приложения великокняжеского интереса были ирригационные работы.
По его инициативе и на его же деньги в Голодной Степи (Голодная Степь – обширная территория, лежащая
между густонаселенными оазисами – Ташкентом, Ферганой и Самаркандом. На западе Голодная Степь граничит с пустыней Кызыл-Кум, северную и восточную границу омывает Сырдарья) осуществляется строительство оросительного канала имени императора Николая I.
Для своего дальнейшего развития хлопководство в Туркестане настоятельно требовало создания новых
оросительных систем. Но денег у правительства не было, интерес же русских предпринимателей по
вложению капитала в орошение Туркестана был чрезвычайно низок, и дело не двигалось. Иностранный
капитал, из соображений государственных стратегических интересов, к делу орошения не привлекался, хотя
отдельные коммерсанты предлагали свои услуги.
Что касается орошения края, то полвека тянулись бесконечные разговоры, неоднократно разрабатывались
законодательные предложения, создавались грандиозные технические проекты, но все они остались
неосуществленными. За исключением нескольких в Мургабском государевом имении (Имение располагалось
на территории Закаспийской области Туркестанского генерал-губернаторства, на реке Мургаб, от которой и
получило свое название) и канала имени императора Николая I в Голодной Степи.
Ежегодно до 1910 г. на поддержание канала имени императора Николая I в рабочем состоянии расходовалось от 7 до 10 тыс. рублей.
В 1911 г., при рассмотрении законопроекта об отпуске средств на окончание работ по орошению северо-восточной части Голодной Степи, Государственная дума высказала следующие пожелания: сохранить
самостоятельное значение за каналом имени императора Николая I и развить систему орошения этого канала.
Еще одно крупное ирригационное сооружение, построенное великим князем, – Искандер-арык. После
проведения Искандер-арыка было заложено великокняжеское селение с одноименным названием, в котором
разместились высланные с Кавказа молокане (Молокане – разновидность духовного христианства, а также
особая этнографическая группа русских). Селение вскоре превратилось в одно из зажиточных. Кроме того,
великий князь инициировал и финансировал строительство двух мостов, один через реку Сырдарья, другой – через реку Чирчик.
Он основал несколько поселков для русских крестьян-переселенцев. В одном из них, Княжеском городке,
или Княжеском поселке, разбитом на месте ташкентских трущоб, он возвел 200 типовых домиков для
беднейшего населения города.
«Вскоре после переезда нашего с Надеждой Александровной… в Ташкент (1881)… дано было мне
высочайшее соизволение, – вспоминал Николай Константинович, – на свои собственные средства
определить возможность орошения предгорий Искандера (Искандер – горный хребет на территории современной Ташкентской области, у подножия которого располагался одноименной поселок и имение
Великого князя Николая Константиновича), Голодной Степи и песков Кызыл-Кума. Заранее отказался я,
при этом, в пользу русских переселенцев, от прав на воду и землю, зная, что закон и обычай
мусульман (шариат и адат), со времен владычества арабов, даруют в награду оросителю оживленную им часть мертвой пустыни от имени хорезм-шаха, «тени Бога на земле».
Князь завещал свой дворец Ташкенту
yaplakal.com