ПОДВИГ
Рассказ
Константинова я хорошо помню. Он ле¬жал в небольшой палатке, что стояла возле операционной, вместе с ним был еще ра¬ненный в бедро солдат Лешин. У Констан¬тинова была пробита грудь в четырех местах. Он то задыхался, то терял сознание, то приходил в себя. Подходя к палатке, я слышал его тяжелое дыхание. Широкая сильная грудь высоко поднималась, словно хо¬тела выдохнуть застрявшие в ней осколки, стучало, не сдаваясь, сердце. Такое бы сер¬дце прожило не меньше ста лет. А он умирал двадцатилетним. Тяжело умирал.
За день перед смертью ему стало немного легче. Я, услышав его голос, остановился в тамбуре палатки.
- Вот ты, Лешин, о подвиге сказал... Может, его и не было... Может, так...
-Это ты брось, Константинов, - раздался хрипловатый голос. - Мы же все залегли. Он всю землю перед носом пулями исхлестал, мы в нее вжались. Один ты пополз. Я снача¬ла было тоже двинулся, да так щелкнуло в каску, аж в ухе зазвенело, ткнулся в землю.
Как грохнуло, я вскочил. А ты уж шине¬лью амбразуру затыкаешь.
Константинов ответил:
- Побоялся. Вдруг опять пулемет заработа¬ет. А наши солдаты уж все на виду были...
- После твоей гранаты мы их погнали. Как только ты в амбразуру угадал?
- Может, случайно. А попасть надо было. Всех бы пулемет положил...
Оба замолчали. Я постоял немного и уже хотел войти к ним, но снова услышал голос Константинова:
- Тебя, Лешин, наверное, скоро в тыл отпра¬вят.
- Вместе поедем, - ответил тот.
- Нет уж... Тяжело... Видно, не выжить... - послышался тяжелый хрипящий вдох.
Я вошел в палатку. Забинтованная грудь Константинова тяжело поднималась, внутри хрипело. На бледном, потном лице выделя-лись синеватые губы.
- Как чувствуете себя? - спросил я маши¬нально. Этого вопроса можно было и не зада¬вать...
- Держусь... Солдат должен держаться.
Щупаю пульс, беру лежащий в стерильной
салфетке шприц и ввожу камфару. Вопроша¬ющими глазами смотрит на меня Лешин. Я молчу. Но молчать нельзя. Надо сказать что-то утешительное.
- Поправитесь. Не падайте духом, - гово¬рю я.
- А я не падаю, товарищ военврач. Только вот что-то плохо дышится.
- Это пройдет.
В палатку быстро вошла медсестра сорти¬ровочного отделения, она запыхалась.
- Приехал член военного совета генерал Бойко! Ищет раненого. По регистрации он прошел у нас. Все палатки обежала, нигде нет. Наверное, эвакуировали и не отметили. Фа-милия его Константинов.
- Это тебя, Костя... - сказал Лешин.
- Зачем же меня? Я-то что...
- Его, сестра, его! Скажите генералу, что он тут!
- Да, это Константинов, - подтвердил я.
Сестра исчезла. Вскоре, согнувшись, в палатку вошел генерал. Его грузная фигура заполнила всю палатку.
- За отвагу, геройство... От имени... -звучал голос генерала. Лицо Константинова было синевато-бледным. Он силился при-подняться. Генерал склонился и на бинт прикрепил орден боевого Красного Знаме¬ни, поцеловал Константинова. У Лешина покатились слезы.
- Спасибо, товарищ генерал, - сказал Константинов. - Только я ведь...
- Знаю, дорогой, знаю, - перебил его генерал. - Поправляйся... Может, что-нибудь дома для семьи надо?
- У меня мама одна. У меня все хорошо, товарищ генерал.
Видя, что Константинову тяжело, гене¬рал еще постоял немного и обратился ко мне:
- Сделайте все. Мы ему очень обязаны. Герой... Настоящий герой!
Генерал ушел. Константинов был силь¬но взволнован. Кашель давил его, в груди свистело. Я ввел ему морфий. Через некото¬рое время он стал спокойнее. «Может, вот эта награда даст ему новые силы», - думал я.
Но этого не случилось. Ночью ему стало совсем плохо. А под утро он умер. Я накрыл его простыней. Сквозь нее, как сгусток крови, просвечивал боевой орден. Лешин лежал отвернувшись, плечи его вздрагива¬ли. Я вышел из палатки. Уже светало. Небо было серое, густое. Ночью прошел дождь, сверкали капли дождя в ветках сосен, пахло хвоей. Далеко ухали орудия. Наши войска освобождали город Духовщину.
- - -
Это сообщение отредактировал voldyr - 9.12.2025 - 14:39
yaplakal.com