Вспомнилось, поэтому немного длинно:
"Глазами клоуна", театр им. Моссовета (воспоминания)
Очень несовершенная запись старого, давно ушедшего спектакля, по которой непосвященному трудно понять успех и эффект того, что было когда-то... Но ведь и рассчитано не на усредненного и непосвященного, а на того, кому важно и интересно. Поэтому я страшно благодарна людям, которые сделали, сохранили, максимально улучшили и донесли до нас.
"Глазами клоуна"- один из спектаклей, с которых начался мой интерес к театру. Не могу назвать его любимым, и уже тогда не был новым, шел давно, но он был важным, смотрела несколько раз и открыла для себя одного из лучших театральных актеров - Геннадия Бортникова. Сперва он мне не понравился, был непривычен, а мне по малолетству и неопытности хотелось не открытий, а соответствия ожиданиям, но как-то очень быстро убедил и завоевал.
Я потом посмотрела в театре Моссовета все спектакли, а те, что с ним, по нескольку раз. Видела даже Раскольникова в "Петербургских сновидениях"- когда он его в последний раз играл, оставлял роль по возрасту. Лучшее - "Глазами клоуна", "Братья Карамазовы" и "Царствие земное" по Теннесси Уильямсу. И мне уже давно кажется, что именно в "Царствии земном" у Бортникова Виктюк подглядел своих "Служанок"...
А может, напротив, сам помог актеру найти какие-то решения (он примерно в это время ставил в Моссовете "Царскую охоту"). До сих пор перед глазами сцена, когда герой, безумный и завораживающе красивый, медленно идет по сцене в накинутом на плечи, как мантия, пеньюаре матери - и уже слышен шум надвигающегося потопа.
"Глазами клоуна" прежде всего был интересен тем, что поставлен по европейскому роману, подобные спектакли хоть немного расширяли границы совкового мира. Была в нем сильная антифашистская тема, но на меня в этом смысле бОльшее впечатление произвел тогдашний спектакль по Фейхтвангеру в Ленкоме. Мелодраматическая составляющая лежала в основе сюжета ГК, но несмотря на мой романтический возраст, к этой стороне я осталась почти равнодушной.
Не верилось, что настоящая любовь так легко отступает перед преградами. Теперь понимаю, что запросто может, но не так мелодраматически просто, как было показано в спектакле (меня дико раздражала героиня Мари). Но там был главный и очень важный для меня смысл - противостояние личности завравшемуся социуму.
Я тогда не понимала, что сама попала в страшный внутренний кризис: меня воротило и от комсомола, и от "диссидентов", пытавшихся мне внушить чувство национальной неполноценности, от двойной морали взрослых, от "общественное выше личного"... Потом я поступила в МГУ, и нас регулярно сгоняли на Ленинский проспект приветствовать проезжающие "торжественные кортежи". Потом настала Олимпиада, и Москва стала совсем уже театральной декорацией. Помню, что люди, утиравшие слезы под "олимпийского Мишку", вызывали у меня очень недобрые чувства.
Но зато в это лето работали московские театры.
Ганс Шнир был моим братом по духу: он ничего с собой не мог поделать, его угнетала атмосфера, убивали правила, казавшиеся остальным привычными и нормальными. Я тогда бросала МГУ, это оказалось трудно, так как вызвало абсолютно неадекватное ситуации противодействие всех родных и знакомых. До сих пор не могу понять: что это было? Какое-то дикое давление, совершенно непозволительные манипуляции, передергивания, запугивание, озлобленность близких мне людей - а ведь я просто хотела уйти с физфака, потому что узнала, что мне это ну никак...
Казалось, что весь мир идет на меня войной, такое часто бывает в этом возрасте, но в моем случае усугублялось целым комплексом объективных и просто личных проблем. Герой Бортникова жил в состоянии внутреннего раздрызга, в то же время пытаясь что-то анализировать, делать выбор, объяснять свои поступки, кажущиеся другим по меньшей мере странными. Актеру на тот момент уже было больше сорока, и это все же чувствовалось, несмотря на его прекрасную форму, жаль, что не застала его первые спектакли.
Но может, и хорошо, что не нужно было делать герою скидок на юношеский максимализм. Интересно, что позже, когда я читала сам роман Белля и даже проходила в институте, он не производил столь сильного впечатления. Я пыталась донести до однокурсников свое представление о герое и его мире - меня не поняли, мало того, герой ни у кого не вызывал сочувствия.
Роман, впрочем, хороший, но именно спектакль стал событием. В нем была заложена нелинейность, в принципе свойственная инсценировкам, которая тогда выглядела новаторством. Вдобавок там присутствовал синкретизм: много музыки Саульского, удачные зонги, пение, вставные цирковые номера (жонглирование, акробатика). Я не знаю точно, но вроде бы в постановке спектакля участвовал цирковой артист, имя которого запретили упоминать в программке. Бортников показал свой актерский максимум.
Это был первый в моей зрительской практике драматический актер, чья пластика, казалось, превосходила человеческие возможности. Недаром впоследствии он так потрясающе сыграл Смердякова-Черта в "Карамазовых": совершенно пошлое, даже бытовое существо, при этом явно инфернального происхождения.
В последующие годы я несколько раз пыталась смотреть спектакли театра Моссовета, впечатление было странное, как и всегда, когда попадаешь в "прежние места": часть "прежнего", к сожалению, переродилась в ветошь и нафталин, но есть еще тени и призраки. В частности, помню почти премьеру "Джекила и Хайда", нафталином спектакль был присыпан уже с самого начала, но было еще одно странное чувство: мне все время казалось, что главная роль была рассчитана именно на Бортникова. Режиссер повторял мизансцены своих старых спектаклей и пытался загнать актера во внешний рисунок, свойственный другому - с другими психофизическими возможностями, с другим уровнем постижения темы.
Теперь уже понимаю, что в совершенно ослепительных созвездиях театральных актеров того времени Бортников был звездой особенной. Пожалуй, он вообще в созвездия не входил, был отдельным. Популярность его на тот момент уже шла на убыль, число фанатов было не столь велико, как в молодые годы, но я помню наэлектризованную атмосферу зрительного зала. На моей памяти нечто похожее по концентрации электричества чувствовалось лишь на спектаклях Театра на Юго-Западе, но там сам зал меньше.
В моей театральной юности было несколько очень сильных впечатлений, о некоторых мне трудно судить объективно: сказывалась влюбленность - в конкретный спектакль, в театр, в актера. В случае с Бортниковым не работает ни то, ни другое, ни третье. Но вот посмотрела кусочками записи спектакля (очень несовершенной записи) - и могу сказать точно, с уверенностью: это было настоящее чудо искусства, неповторимое и не заменимое ничем.
И сам ролик. Это сообщение отредактировал SESHOK - 10.06.2024 - 20:21
yaplakal.com