Та же?
Из письма В.А. Величко* И.В. Сталину, секретарю Запсибкрайкома Р.И. Эйхе и секретарю Нарымского окружкома ВКП(б) К.И. Левицу
22 августа 1933 г.
(Орфография и пунктуация подлинника сохранены)
29 и 30 апреля этого года из Москвы и Ленинграда были отправлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов. Эти эшелоны, подбирая по пути следования подобный же контингент, прибыли в г. Томск, а затем на баржах в Нарымский округ.
18 мая первый и 26 мая второй эшелоны, состоя из трех барж, были высажены на реке Оби у устья р. Назина, на остров Назина, против остяцко-русского поселка и пристани этого же названия (Александровский район, северная окраина Нарымского округа).
Первый эшелон составлял 5070 человек, второй — 1044. Всего 6114 человек. В пути, особенно в баржах, люди находились в крайне тяжелом состоянии: скверное питание, скученность, недостаток воздуха, массовая расправа наиболее отъявленной части над наиболее слабой (несмотря на сильный конвой). В результате — помимо всего прочего — высокая смертность. Например, в первом эшелоне она достигала 35-40 человек в день...
Первый эшелон пристал к острову в прекрасный солнечный день. Было очень тепло. В первую очередь на берег были вынесены до сорока трупов, и потому что было тепло, а люди не видели солнца, могильщикам было разрешено отдохнуть, а затем приступать к своей работе. Пока могильщики отдыхали, мертвецы начали оживать. Они стонали, звали о помощи, и некоторые из них поползли по песку к людям. Так, из этих трупов ожили и стали на ноги 8 человек.
Жизнь в баржах казалась роскошью, а пережитые там трудности сущими пустяками по сравнению с тем, что постигло эти оба эшелона на острове Назина (здесь должна была произойти разбивка людей по группам для расселения поселками в верховьях р. Назиной). Сам остров оказался совершенно девственным, без каких [бы] то ни было построек. Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты в плен в городах и на вокзалах: в весенней одежде, без постельных принадлежностей, очень многие босые.
При этом на острове не оказалось никаких инструментов, ни крошки продовольствия, весь хлеб вышел и в баржах, поблизости также продовольствия не оказалось. А все медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и следовавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г. Томске.
Такое положение смутило много товарищей, сопровождавших первый эшелон [в] 5070 ч[еловек] (дело в том, что еще в баржах многие из-за недостатка хлеба голодали). Однако эти сомнения комендантом Александровско-Ваховской участковой комендатуры Цыпковым были разрешены так: «Выпускай... Пусть пасутся».
На второй день прибытия первого эшелона, 19 мая, выпал снег, поднялся ветер, а затем [ударил] мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых навыков и тем более навыков организованной борьбы с трудностями, очутились в безвыходном положении. Обледеневшие, они были способны только жечь костры, сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову
54
и есть гнилушки, кору, особенно мох и пр. Трудно сказать, была ли возможность делать что-либо другое, потому что трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось. По острову пошли пожары, дым. Люди начали умирать.
В первые сутки после солнечного дня бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубранных оставив на второй день. Новый день дал новую смертность, и т.д.
Сразу же после снега и мороза начались дожди и холодные ветра, но люди еще оставались без питания. И только на четвертый или пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать трудпоселенцам по нескольку сот грамм[ов].
Получив муку, люди бежали к воде и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку (так как она была в порошке): падали и задыхались, умирали от удушья.
Всю свою жизнь на острове (от 10 до 30 суток) трудпоселен-цы получали муку, не имея никакой посуды. Наиболее устойчивая часть пекла в костре лепешки. Кипятка не было. Кровом оставался тот же костер. Такое питание не выправило положения. Вскоре началось изредка, а затем в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных углах острова, а затем — где подвертывался случай.
Однако наряду с этим известная часть жила сносно, хотя и не имела, как и все, жиров, а одну муку. Такое положение объяснялось методами организации всех этих людей. На острове был комендант (Шихилев), стрелки ВОХР и медработники и, конечно, каптенармусы. Наряду с людоедством комендатурой острова были зарыты в землю тысячи килограммов муки, т.к. она находилась под открытым небом и испортилась от дождей. Даже та мука, которая выдавалась трудпоселенцам, попадала не всем. Ее получали т.н. бригадиры, т.е. отъявленные преступники. Они получали мешки муки на «бригаду» и уносили их в лес, а бригада оставалась без пищи. Неспособность или нежелание организовать обслуживание людей дошло до того, что, когда впервые привезли на остров муку, ее хотели раздавать пятитысячной массе в порядке индивидуальном, живой очереди. Произошло неизбежное: люди сгрудились у муки, и по ним была произведена беспорядочная стрельба. При этом было меньше жертв от ружейного огня, чем затоптано, смято, вдавлено в грязь...
Образовались мародерские банды и шайки, по существу царившие на острове. Даже врачи боялись выходить из своих палаток. Банды терроризировали людей еще в баржах, отбирая у трудпоселенцев хлеб, одежду, избивая и убивая людей. Здесь же, на острове, открылась настоящая охота, и в первую очередь за людьми, у которых были деньги или золотые зубы и коронки. Владелец их исчезал очень быстро, а затем могильщики стали зарывать людей с развороченными ртами.
Мародерство захватило и некоторых стрелков, за хлеб и махорку скупавших золото, платье и др. По острову установились цены: новое пальто — булки или 1 пачка махорки; 1 пач[ка] махорки — 300 руб., два золотых зуба или четыре коронки или два золотых. Моментами, стимулирующими эту сторону и усиливающими смертность, явилось отсутствие какого бы то ни было физического производительного труда. За все время пребывания на острове трудпоселенцы ничего не делали. Тот, кто не двигался или мало делал движений, умирал.
В такую обстановку попал и второй эшелон, быстро воспринявший порядки острова. В конце мая (25-27) началась отправка людей на т.н. участки, т.е. [в] места, отведенные под поселки.
Участки были расположены по р. Назина за 200 километров от устья: [к ним] поднимались на лодках. Участки оказались в глухой необитаемой тайге, также без каких бы то ни было подготовительных мероприятий. Здесь впервые начали выпекать хлеб в наспех сооруженной одной пекарне на все пять участков. Продолжалось то же ничегонеделание, как на острове. Тот же костер, все то же, за исключением муки. Истощение людей шло своим порядком. Достаточно привести такой факт. На пятый участок с острова пришла лодка в количестве 78 человек. Из них оказались живыми только 12.
Смертность продолжалась.
Участки были признаны непригодными, и весь состав людей стал перемещаться на новые участки, вниз по этой же реке, ближе к устью.
Бегство, начавшееся еще на острове (но там было трудно: ширина Оби, шел еще лед), здесь приняло массовые размеры. На одном из участков в ясные зори слышалась отдаленная гармонь, крик петуха и звуки, подобные гудку. Это был крохотный поселок, от которого участки отделяло непроходимое болото. Люди, не зная, где они, бежали в тайгу, плыли на плотах, погибали там или возвращались обратно.
После расселения на новых участках приступили к строительству полуземляных бараков, вошебоек и бань только во второй половине июля. Здесь еще были остатки людоедства, и на одном из участков (№ 1) закапывались в землю испорченные мука и печ[еный] хлеб, портилось пшено на другом (уч. № 3).
Жизнь начинала входить в свое русло — появился труд, однако расстройство организмов оказалось настолько большим, что люди, съедая по 750-800-900-1000 грамм[ов] [паек] хлеба, продолжали заболевать, умирать, есть мох, листья, траву и пр. Наряду с присылкой сюда прекрасных коммунистов, взявшихся за дело как следует, оставались комендантами и стрелками разложившиеся элементы, творившие над трудпоселенцами суд и расправу: избиения, узурпаторство, убийства людей, — бездушные в отношениях к ним, мат и произвол — нередкие явления. [Приведу] такие факты. Коменданты Власенко и По-насенко избивали трудпоселенцев. Стрелок Головачев за похищение одной рыбины в пути следования лодки избил труд-поселенца и приказал ему умыться. Когда это было выполнено, приказал прыгнуть с лодки. Трудпоселенец прыгнул и утонул... Комендант Сулейманов, кроме того что избивал людей при выдаче трудпоселенцам сахара, поедал его (на глазах у всех) в невероятно больших количествах и теперь, по его собственному заявлению, потерял всякий вкус. Помимо этого он брал гребцов-трудпоселенцев и катался на лодке.
Будь люди поворотливее, смертность можно было бы сократить до минимума, т.к. она происходила главным образом от поноса. Однако, несмотря на строжайшие приказы командования, сухари больным не выдавались, тогда как сухарь спас бы сотни людей, потому что отсутствовали всякие медикаменты, ощущалась потребность в вяжущих (против поноса) средствах. При этом огромный запас галет лежал в палатках и [на] базах, т.к. не было указания, могут или нет пользоваться этими галетами больные. Такая история случилась и с сушеной картошкой, и с листовым железом, тогда как наступили осенние холода, а больные лежали в палатках, а затем в бараках без окон и дверей. Можно привести факты прямой провокации: несмотря на то, что поселки в тайге, больные лежали на земле, а та часть, которая не помещалась на нарах из палок, лежала на мху, в котором немедленно заводились черви. Или (другой пример): обмундирование висело в складах, а люди голы, босы, заедались сплошной вшивостью.
Нужно заметить, что все описанное так примелькалось начсоставу и работникам большинства участков, что трупы, которые лежали на тропинках, в лесу, плыли по реке, прибивались к берегам, уже не вызывали смущения. Более того, человек перестал быть человеком. Везде установилась кличка и обращение — ШАКАЛ.
Нужно отдать справедливость, что взгляд этот последовательно осуществлялся в ряде случаев. Например, 3 августа с Назинской базы на уч. № 5 была отправлена со стрелком т. Ша-пита лодка с людьми. Их нигде не снабдили, и они оставались голодом, проезжая участки, прося хлеба. Им нигде не давали, а из лодки на каждом участке выбрасывали мертвых. На 5-й участок прибыло 36 ч[еловек], из них мертвых 6 человек. Сколько человек выехало, так и не удалось установить.
В результате всего из 6100 чел[овек], выбывших из Томска, и плюс к ним 500-600-700 чел[овек] (точно установить не удалось), переброшенных на Назинские участки из других комендатур, на 20 августа осталось 2200 человек.
Все это, особенно остров, осталось неизгладимой метой у всех трудпоселенцев, даже у отъявленного рецидива, видавшего виды на своем веку. Остров прозван Остров смерти, или Смерть-остров (реже — Остров людоедов). И местное население усвоило это название, а слух о том, что было на острове, пошел далеко вниз и вверх по реке.
ГА НО, ф. 3-П, оп. 1, д. 540а, лл. 89-100
большинству ли?А может,этим?
Кривошеинский райком ВКП(б) доводит до сведения окружного комитета ВКП(б): «Со стороны Томского АКОРТа преступное отношение к обеспечению продуктами питания и промтоварами райпартактива». Сообщается, что «райпартактиву приходится покупать на базаре продукты питания». Заседание бюро окружкома ВКП(б) 20 октября 1933 года принимает решение «О дальнейшем порядке снабжения партактива», в котором говорится: «В дополнение к постановлению ОК ВКП(б) от 13 октября 1933 г. (параграф 17) согласиться с предложением тов. Павлова о передаче окружного закрытого и районных распредов для снабжения актива из системы АКОРТ** — Интегралкооперации». В партийных документах появляются новые термины: «закрытый распред», «прикрепленец».
Паевой взнос в кооперацию. ** АКОРТ — акционерное общество розничной торговли
Председатель кривошеи некого колхоза «Звездочка» Н.И. Шутов не только пил, но и, как явствует из протокола, «мыл вином голову» (ЦЦНИ ТО, ф. 206, on. 1, д. 78, л.64 ),. . председатель Першинского сельсовета СП. Овчаров «пьяный дрался с учителем и перед квартирой учительницы стоял на коленях с веревкой на шее для того, чтобы доказать учительнице, что он ее любит» (там же, л. 177). Парторг Красноярского лесозавода В.Я. Колесников «в июле приехал на покос, где работают трудпоселенцы и члены профсоюза. Вместо массовой работы, как парторг, тов. Колесников снял с себя штаны и голый бегал перед массами, махал штанами. Когда его спросили, [для чего] он это делает, то тов. Колесников заявил, что он штанами тучи разгоняет, чтобы не было дождя» (там же, л. 134).
http://narymskaya-hronika.***SPAM***/201...-1930-1945.html Это сообщение отредактировал Зашедшая - 20.06.2019 - 17:42
yaplakal.com