«Алексей тяжело опустился на пол вдоль стены, стаскивая с себя пробитый бронежилет. Молоденькая лейтенант-медичка, заметив его сразу же заторопилась, но он махнул рукой: «Потерплю, помогай тем кто серьезно ранен». Вместо врача к нему подошёл невысокий незаметный человек, с кошачьими движениями, умудрившийся даже в этом аду сохранить униформу чистой:
— Алексей Анатольевич, вы знаете что сегодня по совокупности заслуг вам обнуляется судимость? Когда закончится штурм, вы можете вернуться к семье.
— Не надо, — махнул раненой рукой Лёха и поморщился: — Зачем? Вы же им не говорили что я записался добровольцем? Да я им не особенно и нужен. Деньги все мои разворовали, жена — шлюха, дочь… дочь она тоже испортила…
— Так что им сообщить?
— Скажите, что я… умер в тюрьме! Что у меня это… — он в поисках помощи посмотрел на медичку-лейтенанта: Как его…
— Тромб оторвался, — подсказала девушка: — Самая легкая смерть.
— Ну, как пожелаете, Алексей Анатольевич, — поклонился человечек.
Леха встал и подошёл к медсестре, когда дошла его очередь. А окном дымил горящий АКХЗ, артиллерия сотрясала землю, не жалея снарядов для бегущего от неминуемого возмездия «Азова». А над руинами Авдеевки высоко реял, развеваясь на февральских ветрах, российский триколор.
Поднятый, его, Алексея Навального, руками….»