Не они первые.
Правда, у предыдущих не было интернета, а у россиян, пока, есть.
«Берлинский дневник» Уильяма Ширера. Он пишет о состоянии немецкого общества во второй половине 30-х годов.
Как говорится, все совпадения случайны (но это не точно).
26.08.39, Берлин
«Несколько заголовков на выбор из сегодняшних немецких газет: «Полнейший хаос в Польше – немецкие семьи спасаются бегством», «Польские солдаты движутся к самой границе Германии!», «Три германских пассажирских самолета обстреляно поляками».
26.08.39, Берлин
«Заголовок в «Volkische Beobachter» – газете, фактически принадлежащей Гитлеру: «Вся Польша в военной лихорадке! 1 500 000 мужчин призвано в армию! Непрерывная переброска войск к границе!». Разумеется, нет никаких упоминаний о мобилизации в самой Германии».
28.08.39, Берлин
«Введение продовольственных карточек и публикация писем Гитлера и Даладье, кажется, заставили простых людей осознать серьезность положения. Пожилой немец, читавший письма, сказал мне: «Да, они забыли, что такое война. Но я не забыл. Я помню»
31.08.39, Берлин
«Все против войны. Люди говорят открыто. Как может страна вступать в большую войну, если большинство решительно выступает против нее? Люди обсуждают, что их держат в неведении. Один немец сказал мне: «Мы ничего не знаем. Почему они не говорят, что происходит?»
31.08.39, Берлин
«И все же никаких решительных акций сегодня ночью не ожидается. Берлин вечером выглядит вполне обычно. Не было эвакуации женщин и детей, даже окна не закладывали мешками с песком».
1.09.39, Берлин
«Это «контрнаступление»! Сегодня утром на рассвете Гитлер напал на Польшу. Это вопиющий, ничем не оправданный, не спровоцированный акт агрессии. Но Гитлер и верховное командование называют его «контрнаступлением».
1.09.39, Берлин
«Когда я ехал в Дом радио, на лицах прохожих читалось безразличие. Напротив отеля «Адлон» утренняя смена рабочих трудилась на строительстве нового здания «ИГ Фарбен» так, словно ничего не произошло».
1.09.39, Берлин
«Любопытная деталь из жизни Берлина в первый день войны: все кафе, рестораны, пивные были полны народу. Мне показалось, что люди не очень-то встревожены после воздушной тревоги».
1.09.39, Берлин
«Изоляция от внешнего мира, которую ощущаешь в такую ночь, еще более усилится, потому что вечером вышел декрет, запрещающий слушать зарубежные радиостанции. Кто-то боится правды? Ничего удивительного».
3.09.39, Берлин
«Я бродил по улицам. На лицах людей удивление, подавленность. До сегодняшнего дня они занимались в основном своими обычными делами. Война на востоке казалась им чем-то далеким – две лунные ночи, над Берлином ни одного польского самолета, несущего разрушение».
3.09.39, Берлин
Газеты сообщают, что германские войска наступают по всему фронту, а польская авиация уничтожена. Вчера вечером я слышал, как немцы рассуждали, что «польская заварушка» продлится не больше нескольких недель, от силы – месяцев».
3.09.39, Берлин
«В 1914 году в первый день войны в Берлине царило сильнейшее возбуждение. Сегодня – ничего подобного, никаких «ура», никаких оваций, бросания цветов, никакой военной лихорадки и истерии. Нет даже ненависти к британцам и французам».
4.09.39, Берлин
«Ночью я услышал о потоплении «Атении» с 1400 пассажирами, среди них было 240 американцев. Англичане заявили, что это сделала германская подводная лодка. Немцы упорно отрицают, но германской прессе категорически запрещено упоминать инцидент до завтрашнего дня».
4.09.39, Берлин
«Надо было видеть лица немцев, когда сегодня поздно вечером пришло сообщение о том, что британцы в первый раз бомбили Куксхафен и Вильгельмсхафен! Война пришла в их дом, и, кажется, никому это не нравится».
7.09.39, Берлин
«Сегодня было много разговоров о мире! Есть мнение, что после победы Германии над Польшей Гитлер предложит Западу мир. Я очень осторожно вставил это в текст моей вечерней радиопередачи, но цензор не пропустил ни слова».
9.09.39, Берлин
«Сегодня Геринг выступал по радио. Он предупредил людей, что война может быть длительной. Угрожал Британии и Франции страшным возмездием, если они начнут бомбить Германию. Заявил, что 70 дивизий в течение недели освободятся для продолжения службы «где угодно».
10.09.39, Берлин
«Жизнь здесь до сих пор абсолютно нормальная. Опера, театры, кино – все работает, и везде полно народу. В Опере – «Тангейзер» и «Мадам Баттерфляй». В Государственном театре – «Ифигения» Гете. Вечерние газеты сообщают, что сегодня сыграно 200 футбольных матчей».
11.09.39, Берлин
«Классический заголовок в газете: «ПОЛЯКИ БОМБЯТ ВАРШАВУ!» Пресса полна фантастических выдумок. Последняя о том, как 2 британских агента организовали резню немцев в Бромберге. Когда я высмеял по этому поводу своего военного цензора, парня честного, он покраснел»
11.09.39, Берлин
«Не случится ли так, что если британцы и французы решат вести войну на изнурение, то основная масса немцев забудет о своем отношении к режиму и сочтет своим долгом защищать отечество? Кое-что услышанное сегодня вечером от немцев заставляет меня так думать».
14.09.39, Берлин
«В новом заявлении говорится, что пока польское гражданское население оказывает упорное сопротивление германской армии в городах, Германия будет использовать любые средства для его уничтожения, особенно бомбардировки с воздуха и обстрел тяжелой артиллерией».
14.09.39, Берлин
«Ночью зашла горничная, чтобы поговорить о том, какой ужас эта война.
«Почему французы воюют с нами?» – спросила она.
«А почему вы воюете с поляками?» – спросил я.
«Хм, – произнесла она с непроницаемым лицом и закончила: – Но французы – они же люди».
17.09.39, Берлин
«Если Варшава не капитулирует, это означает, что один из крупнейших городов Европы будет уничтожен вместе с большей частью живущих в нем людей. Немцы заявляют, что именно поляки нарушают международное право, заставляя гражданское население защищать столицу».
20.09.39, Берлин
«Немцы твердо уверены, что мир наступит в течение месяца. Все они воодушевлены. В ответ на мои слова о том, что самый удачный момент заполучить желанный мир был три недели назад, до нападения Гитлера на Польшу, они смотрели на меня как на сумасшедшего».
20.09.39, Берлин
«Всякое морализаторство остального мира по поводу агрессии против Польши практически не вызывает отклика у населения. До тех пор пока немцам сопутствует удача и не приходится слишком затягивать ремни, эта война не станет непопулярной».
30.09.39, Берлин
«Сегодня разговоры о мире на первом месте. Немцы в нем уверены, и один из секретарей советского посольства сказал мне сегодня, что Москва тоже уверена. Он заявил, что Лондон и Париж ухватятся теперь за эту возможность заключить мир».
4.10.39, Берлин
«Выдержки из сегодняшней прессы: выделенный красным на первой полосе заголовок в «12-Uhr Blatt»: «Англия несет ответственность за возмутительное провоцирование Варшавы к сопротивлению».
28.10.39, Берлин
«От деловых людей я слышал, что со следующего месяца вводятся строгие нормы на покупку одежды. Дело в том, что, совсем не имея собственного хлопка и почти не имея шерсти, германский народ вынужден будет до конца войны обходиться той одеждой, которая есть».
1.01.40, Берлин
«Я еще не встречал немца, который не был бы абсолютно уверен в том, что эта липовая война не может продолжаться долго. Гитлеру придется обеспечивать новые победы, иначе его система даст трещину».
27.01.40, Берлин
«Странная война. Сводки с фронта сообщают исключительно о том, как немецкие пулеметы борются с французскими громкоговорителями! Французы передают вдоль рейнского фронта какие-то записи, которые, по словам немцев, носят характер личного оскорбления фюрера».
27.01.40, Берлин
«Позднее. Итак, немцы открыли огонь по французским громкоговорителям в Альтенхайме и Брейзахе. Военные рассказывали мне, что на самом деле французы транслировали записи старых речей Гитлера, в которых он поносил большевиков и Советы».
4.02.40
«Мать одного немецкого летчика получила извещение, что ее сын пропал без вести. Пару дней спустя Би-би-си, ежедневно передающая из Лондона списки немецких военнопленных, сообщила, что ее сын в плену. (1/2)
На следующий день она получила восемь писем от друзей и знакомых, которые слышали, что ее сын жив и находится в плену. После этого история приобретает дурной поворот. Мать заявила на всех восьмерых в полицию, сообщив, что они слушают английское радио, и их арестовали». (2/2)
14.03.40, Берлин
«Геринг объявил, что немцы должны сдать изделия из меди, бронзы, латуни, олова, свинца и никеля. Как может Германия вести войну, если у нее всего этого не хватает».
24.03.40, Берлин
«Я пытался прочесть на лицах людей, о чем они думают в этот пасхальный день. Но лица их выглядели пустыми. Война им явно не нравится, но они будут делать то, что им прикажут. Например, умирать».
9.04.40, Берлин
«На рассвете вооруженные силы нацистов вторглись в две нейтральные страны – Данию и Норвегию, для того чтобы, как лицемерно говорится в официальном заявлении, «защитить их свободу и независимость».
9.04.40, Берлин
«В меморандуме содержался призыв принять «защиту» и предупреждение о том, что любое сопротивление будет сломлено любыми имеющимися в распоряжении германских вооруженных сил средствами и поэтому приведет лишь к ненужному кровопролитию».
18.04.40, Берлин
«Германское Адмиралтейство призвало население проявлять больше терпения и не осаждать чиновников, чтобы узнать о судьбе родных. Оно пообещало, что родственников непременно известят. Гестапо запретило родственникам погибших печатать в газетах извещения о смерти».
10.05.40, Берлин
«К счастью, цензоры, которые получили секретную информацию, видимо еще ночью, были на работе и задержали меня не надолго.
Единственное, чего было нельзя, так это называть действия немцев в Голландии и Бельгии «вторжением». Они это отрицали».
10.05.40, Берлин
«Если германские войска встретят сопротивление в Бельгии или Голландии, – продолжает Гитлер, – оно будет подавлено всеми возможными средствами. Ответственность за неизбежное кровопролитие будут нести только бельгийское и голландское правительства».
11.05.40, Берлин
«Странным выглядит безразличие людей перед лицом этого решительного поворота в войне. Большинство немцев, с которыми я сегодня встречался, не считая официальных лиц, погрузились от полученных новостей в глубокую депрессию».
11.05.40, Берлин
«Я не мог найти ни одного немца, который действительно верит объяснениям Гитлера, будто тот вошел в нейтральные страны, целостность которых он гарантировал, чтобы помешать аналогичному шагу, якобы планируемому союзниками. Даже для немцев это очевидная ложь».
30.05.40, Берлин
«Германский посол в Бельгии длинно разглагольствовал, как плохо обращались с ним французы на пути в Швейцарию. Как сказал мне один немец, кажется, немцы не способны понять, что ненависть к ним во Франции и Бельгии вызвана фактом вторжения Германии в эти страны».
26.06.40, Берлин
«Офицер из верховного командования, один из самых порядочных из всех, кого я знаю, без конца повторял, какой это будет для него позор, если его в форме задержат с поличным при провозе такого количества барахла». (1/2)
26.06.40, Берлин
«Он рассказал, что его коллеги офицеры так оскандалились, злоупотребив своими возможностями, что несколько дней назад Гитлер дал строгое указание таможенникам отбирать у возвращающихся солдат и офицеров все, что найдут». (2/2)
28.06.40, Берлин
«В саду стояло 40-50 армейских бензовозов. На некоторых из них наклеены знаки Красного Креста. Этим можно объяснить, почему люфтваффе не считались со знаком Красного Креста на стороне союзников. Вероятно, Геринг рассудил, что союзники занимаются тем же самым».
28.06.40, Берлин
«На прошлой неделе в Париже я узнал из одного авторитетного источника, что Гитлер планировал устроить еще одно унижение Франции, организовав парад победы перед Версальским дворцом в этот день двадцать первой годовщины».
5.07.40, Женева
«Сегодня на закате было видно здание Лиги Наций из белого мрамора. У него величественный вид, и в сознании людей Лига олицетворяла великую надежду. Но она не постаралась ее оправдать. Это была только скорлупа: здание, организация, надежда – все мертво».
18.07.40, Берлин
«Ничто так не радует берлинцев, в целом наивных и простых людей, как хороший военный парад. И свободный от тупой работы и унылого дома день».
18.07.40, Берлин
«Глядя на них, я задавался вопросом, понимает ли кто-нибудь, что происходит сейчас в Европе. Имеют они хотя бы отдаленное представление, что их веселье, победный парад зиждятся на трагедии миллионов других людей, которых эти солдаты и их вожди поработили?»
29.08.40, Берлин
«Геббельс заставляет прессу вбивать в головы людей, что немецкие самолеты бомбят в Англии только военные объекты, в то время как «британские бандиты» по личному приказу Черчилля «атакуют только невоенные цели».
31.08.40, Берлин
- «Прилетят ли сегодня англичане?»
- «Наверняка».
- «Зачем они это делают?» – спросила она.
- «Потому что вы бомбите Лондон», – ответил я.
- «Да, но мы наносим удары только по военным объектам, а англичане бьют по нашим домам».
1.12.40, Берлин
«Одна из главных пружин, толкающих немецкий народ на полную поддержку войны, по поводу которой у них нет ни малейшего энтузиазма и которую, была б их воля, они закончили бы хоть завтра, это нарастающий страх перед последствиями поражения». (1/2)
1.12.40, Берлин
«Медленно, но верно немцы осознают ужасную мощь тех семян гнева, которые их солдаты посеяли в Европе с момента захвата Австрии. Они начинают соображать,что победа при нацистском режиме, как бы большинству из них он ни был неприятен, лучше, чем еще одно поражение»
yaplakal.com